— Слышь, Пегас педальный, прикрой хайло и перебирай копытами, а то… — и дальше я выдал такую замысловатую фразу на ненормативной лексике, что сам диву дался. — Усек, что тебе сказали, или переводчика пригласить?

— Интересно, в каких подворотнях ты набрался таких словечек? — поинтересовался с легким смешком за моей спиной Николай.

Хотел я было ему ответить, мол, поживешь, как я, и не такого нахватаешься. Но мы уже прискакали галопом на второй этаж огромного домины и затормозили перед большой двустворчатой дверью, затейливо украшенной резьбой.

Вместо того чтобы поблагодарить меня за наглядный урок великого и могучего языка, этот поросенок, злобно сверкая черными глазищами из-под густых бровей, чувствительно врезал мне кулаком под дых.

— Еще раз, сука, тронешь — и готовь себе белые тапки прямо на босу ногу, — вполне вежливо произнес я.

По его глазам было видно, что он все уразумел правильно, будто и не существовало никакого языкового барьера. Видать, учился в школе до третьего класса. Только он не понял главного: я не шучу. Противно улыбаясь, как привыкший к безнаказанности ублюдок, он смачно повторил процедуру. А когда я согнулся в нижайшем поклоне, словно холоп перед Иваном Грозным, он развернулся от меня, посчитав свою миссию выполненной, и толкнул обе створки двери. На удивление они легко и бесшумно открылись.

Я же не привык разбрасываться словами. У меня на этом клинит башню, и я уже не думаю о последствиях, а следую на автопилоте. Когда створки распахнулись во всю ширь, я резко выпрямился, врезав со всей скопившейся дури затылком прямехонько в нос второму, имевшему неосторожность оказаться позади и пытавшемуся меня разогнуть. Тот дико взвыл и, разлепив объятия, схватился за сочащийся алой кровью нос. В рядах неприятеля возникла минутная растерянность от такой неожиданной наглости.

И этих секунд мне хватило, чтобы сжать шею обидчика мертвым зацепом. А так как он все еще стоял ко мне спиной, то не составило особого труда слегка приподнять его тело над грешной землей и резко дернуть в сторону. Все произошло слишком стремительно, чтобы кто-нибудь смог помешать. Раздался едва слышный хруст шейных позвонков, и я выпустил враз обмякшую тушу из своих рук. Свежий жмурик с мягким стуком повалился на идеально чистый паркет.

И тут же сзади на меня налетели, словно стая голодных шакалов на падаль, поздно опомнившиеся вражины.

Быстренько свалив меня невдалеке от остывающего тела, они с остервенением принялись меня пинать. Я лишь успел прикрыть лицо руками, чтобы не попортили и так уже пострадавшую образину. Но им не дали вволю порезвиться. Чей-то властный и резкий голос заставил их прервать это занятие.

Комната оказалась под стать двери, такой же большой и вычурной. Кроме нас с Николаем, в ней находились еще человек десять. Но мне все они в тот миг стали абсолютно безразличны. Напротив нас, ближе к огромному окну с видом на просторную зеленую лужайку, стояли обе мои принцессы, словно свитой окруженные четверкой таких же пятнистых, что привели и нас. Выглядели они куда лучше, чем мы с напарником. Их вид вполне мог бы меня удовлетворить, если бы не отчаянный страх, так и выплескивающийся из их прекрасных глаз. Такое зрелище не для моих расшатанных нервов, но и сделать что-либо в сложившейся ситуации мне было явно не под силу. Справиться с одним мафиком несложно, но разом завалить десяток отморозков под силу только пьяному Илюше Муромцу.

— Браво, браво, — произнес стройный мужчина в дорогом костюме и, театрально похлопав в ладоши, затараторил что-то на надоевшем уже грузинском.

— Коля, будь другом, скажи этому охламону, чтобы он гутарил на понятном языке. Иначе я сваливаю отсюда. Мне такая тусовка не нравится, да и не знаю я здесь никого.

Николай послушно перевел все, что я ему сказал. И видимо, дословно, потому что незнакомец сначала удивленно остановился на полуслове, а затем непринужденно рассмеялся.

— Do you speek English? — поинтересовался он, обращаясь к моей скромной персоне.

— О, yes, — хмуро пробормотал я и вполголоса добавил: — ОБХСС.

— Хорошо. Тогда перейдем на твой родной язык. Так вот я говорю: ты слишком смелый человек, чтобы рано умирать…

— А я и не тороплюсь, — вырвалось у меня. — Только хотелось бы узнать, какого черта нас сюда притащили. И вообще, что это за цирк и кто здесь главный клоун?

Охранник за моей спиной нервно дернулся. Но тип в костюмчике остановил его властным жестом хозяина.

— Я Амиран Бакуриани, — самодовольно ухмыльнулся он. — И все в этой стране так или иначе мое. Даже власть. По крайней мере, в этой части страны…

— Имею честь представиться — Филин, — опять бестактно перебил его я, потому что нестерпимо хотелось курить. — И мне наплевать с высокой колокольни на то, кто ты и что у тебя есть. Я хочу выпить, пожрать и закурить. А потом можешь и до дому проводить, вот по дороге и поговорим.

Спесь с него постепенно сбивалась — правое веко задергалось в нервном тике, а морда покраснела от прилившей к голове крови.

— Это мне решать, когда ты отправишься домой и отправишься ли вообще. Я думаю, никто из далекой России не поспешит в суверенную Грузию на твои поиски. Слишком велика честь для такой пешки. Да никто и не предполагает, что ты гостишь у меня.

Вот оно что! События стали проясняться. Рыжий перед смертью признался мне, что его деньги наполовину заработаны на продаже наркотиков. Причем поставки были крупными. Интересно только, как они вышли на меня и чего теперь нам от них ожидать? Если просто хотели убрать, то не стоило с таким трудом тащить сюда.

— И что же тебе от нас потребовалось, Амиран?

— Сущие пустяки. Вернуть нам все, я подчеркиваю, все деньги со счета. Будем считать такой поступок компенсацией за моральный ущерб в связи с гибелью Рыжего. И в течение месяца организовать в России новую сеть по сбыту следующих партий товара. Таковы мои основные требования.