В лице новенького Иванов видел человека, заслуживающего того, чтобы с ним советоваться, быть может, офицера.

Григорий вошел в банду после ее очередного налета на один из районных городов. Теперь им нужно было замести следы, сбить со следа отряды ЧОП, разыскивающие банду, а поэтому отсидеться в лесных дебрях.

Григорий не форсировал событий. Он ждал.

Рано или поздно Иванов сам должен был заговорить с ним. И такой момент наступил.

— Ну как, тебе еще не надоело сидеть в лесу без дела? — неожиданно спросил как-то Иванов.

— А что ты предлагаешь, атаман? — помолчав, спросил Григорий. — Опять налет на какой-нибудь городишко?

— Это блошиные укусы, а я хочу настоящего дела!

— Это какого же дела? — спросил Сыроежкин, продолжая ворошить палкой угли в костре.

— Такого, чтобы прогремело на весь мир! Вот Борис Викторович Савинков все время об этом говорит…

Григорий ничего не сказал и продолжал сидеть с таким видом, как будто и не слышал слов Иванова.

— А ты как смотришь на это?

— На что?

— Если мы, к примеру, в Москве совершим акцию? Убьем Дзержинского или еще кого-нибудь из их главарей?

— Ишь ты, — усмехнулся Григории и мельком бросил взгляд на Иванова. — А как ты до них достанешь?

— Достану! — решительно сказал Иванов. — Пойдешь со мной на такое дело?

Григорий молчал. Дзержинский говорил чекистам, что когда они входят в логово врагов, то не должны быть инициаторами каких-либо антисоветских акций и особенно террористических. Они должны нейтрализовать антисоветчиков, срывать их опасные замыслы или, если это невозможно, принимать все меры к их аресту и ликвидации. Иванов был слишком опасен, и о его нейтрализации нечего было думать. Такого врага нужно было обезвредить радикальными методами.

— Ну так как? Пойдешь или боишься? — торопил Иванов с ответом.

— Раз к вам пришел, то чего уж тут бояться… — Это был не прямой ответ, но Иванов принял его как согласие. Он стал развивать возникший у него план:

— Сперва надо разведать в Москве. Возьмем за цель Дзержинского. Когда он приезжает в ЧК, когда уезжает, есть ли у него охрана… Говорят, что он не любит охраны возле себя… У тебя в Москве есть какая-либо зацепка? — неожиданно спросил Иванов.

Это был опасный вопрос, могущий таить в себе еще одну проверку. Григорий быстро оценил все «за» и «против». Сказать, что у него есть верные люди, у которых можно скрыться, было крайне неосторожно.

— Откуда же у меня там зацепки. Я там никого не знаю, да был я в Москве раза два… проездом и оставался там всего несколько дней…

— Это плохо, — хмуро проворчал Иванов и снова посмотрел на Григория. Нравился ему этот неразговорчивый человек.

В банде Иванова таких не было.

«Есть конечно, отчаянные ребята, — размышлял атаман, — но их хватает на налет, когда знают, что не встретят серьезного сопротивления. В Москве нужна звериная хитрость, уменье не выделяться из общей толпы, найти пристанище, не вызывая никаких подозрений, наконец, суметь уйти и замести следы». Судя по всему, на это был способен новенький, о таком человеке мечтал Иванов, замышляя «громкое дело». Даже своего заместителя, Василия, он не считал вполне подходящим компаньоном в такой акции.

— Пойдешь или нет? — ещё раз спросил Иванов и замолчал.

Григории не спешил с ответом. Он делал вид, что раздумывает, и после довольно долгой паузы сказал:

— Один не пойду…

Такой ответ устраивал Иванова. Он и не думал посылать Григория одного. Проверить все… Тысячу раз проверить. Григорий пойдет не один, а с человеком, в котором он, атаман, не сомневается. В роли наблюдателя его помощник Василий как раз и сойдет!.. Нужно, чтобы толковый и умный человек, все разузнал и подготовил, а выполнять — это он сам решит кому.

— Зачем один? Поезжай с Василием и возьми еще трех или четырех человек. Разведайте там все, понаблюдайте и возвращайтесь назад. Здесь мы все сообща обсудим, и тогда я поеду с вами. Эх, и прогремим же мы на весь свет, — мечтательно протянул бандит и добавил:

— А главное, Борис Викторович будет доволен.

Прошло несколько дней. Группа Василия — Сыроежкина ехала в разных вагонах. В Москве на вокзале командование перешло к Григорию, и получилось это само собой. Не то чтобы бандиты сробели, но большой город был для них непривычным, кругом много народа, чуть не в каждом им виделся чекист.

С вокзала уходили по одному и только на следующее утро должны были собраться к определенному часу в указанном Григорием месте на окраине города, в небольшом заброшенном саду. Василию эти указания Григория понравились. «Осторожный, дьявол. Видать, стреляный», — подумал он, без возражении принимая все, что теперь говорил тот.

В первый день пристанище на ночь каждый должен был найти сам, порознь; меньше опасности провала.

Только Василий и Григорий действовали вместе. Под вечер, устав от беспрерывной ходьбы, они забрели отдохнуть и подкрепиться в чайною у Рижского вокзала, битком набитую ломовыми извозчиками. Улучив момент, когда Василии отлучился по нужде, Григорий всыпав ему в стакан чая снотворного. Бандит выпил и, положив голову на стол, заснул.