Сабрина продолжила свой путь. Они вышли из гостиной и пересекли центральный холл по пути к лестнице.

— О Господи… А я ведь хотела купить лошадь…

Сабрина пренебрежительно махнула рукой.

— Ты вполне обойдешься без помощи Колина, — заявила она. — Я устрою тебе встречу с нашим тренером, а адвокаты смогут уладить финансовые вопросы. — Она стала подниматься вверх и говорила, оглядываясь через плечо: — Кажется, и твоей сестре тоже пришло письмо. Оно на подносе.

Леди Сабрина поднялась к себе, а Холли с раскрытым ртом осталась внизу. И что теперь?

Колин уехал. Внезапно, даже не попрощавшись. Или его поцелуй и был своеобразным прощанием? Но к чему такая таинственность?

Упав духом, Холли направилась к круглому инкрустированному столику, стоявшему под массивной люстрой в центре холла. На серебряном подносе она увидела письмо, адресованное маркизе Харроу. Узнав знакомый почерк Саймона де Бурга, Холли взяла письмо и направилась в гостиную, чтобы передать послание Айви.

Находиться в гостиной в костюме для верховой езды было неприлично, поэтому Холли хотела увести сестер назад на террасу, где они смогут поболтать, не опасаясь чужих ушей. Но, увидев, как раскраснелись щеки у Айви, Холли передумала и вместо этого увлекла сестер к диванчику, с которого можно было любоваться садом.

— Отличные новости! — воскликнула Айви, быстро пробежав глазами письмо мужа. — Саймон пишет, что Эррол Куинси приехал в Лондон два дня назад и они вместе будут продолжать эксперименты с камнем Виктории. — Айви подняла голову, ее улыбка стала еще шире. — Теперь, когда Саймону придется заботиться о старшем товарище, он не будет так переживать из-за моего отсутствия.

— Но это странно, — заметила Уиллоу. — Разве мистеру Риверсу не нужна поддержка мистера Куинси, если у него возникли какие-то проблемы в университете?

— Но если мистер Риверс в Лондоне, значит…

— Значит… — Айви шумно вздохнула. — Нет, у меня духу не хватает произнести или хотя бы представить, что это может быть правдой. Должно быть, это какая-то ошибка. Может, леди Сабрина что-то не так поняла.

— Нет, мне она показалась абсолютно уверенной. — Встретившись глазами с Айви, Холли пришла к тому же неутешительному выводу: — Колин солгал.

Уиллоу отпустила письмо, ее рука упала.

— И что же нам делать?

Холли встала с дивана.

— Есть только один выход из положения, — сказала она.

Колин остановил Кордельера и оглянулся назад. Козырьком поднеся руку к глазам, чтобы защитить их от стального блеска послеполуденного солнца, которое постепенно шло к закату, он оглядел оставшуюся позади дорогу. Пыльная лента протоптанного лошадиными копытами тракта пропадала из виду за поворотом, а затем вновь открывалась взору примерно в миле от него на пологом склоне холма. Повсюду виднелись соломенные крыши домов, над которыми из труб клубами поднимался дым, а это означало, что рабочий день завершен, люди вернулись в свои жилища и разжигают очаги. Приглядевшись, Колин заметил на расстоянии какое-то движение — кажется, это пыль поднималась с утоптанной земли.

Стоявший позади него жеребец замотал головой, натягивая веревку, которой он был привязан, переступил с ноги на ногу и всем видом показывал, что ему не терпится продолжить путь.

— Да будет тебе, парень, — ласково проговорил Колин. — У нас с тобой одна цель — вернуть тебя домой, где ты и должен жить.

Выехав из Мастерфилд-Парка, Колин сначала направился на восток — на случай если его будут преследовать. Потом, путая следы, он вернулся, забрал жеребца из потайного места, куда привел его до рассвета, и покинул Аскот. Большой дороги он избегал и отдавал предпочтение узеньким тенистым тропам, пока не удалился от Аскота на довольно большое расстояние, где можно было ехать быстрее без опаски. Здесь он будет казаться всего лишь обычным путником, который перевозит молодого коня из одного места в другое — многие мужчины в здешних краях делали это весной, особенно во время сезона скачек. И все же страх того, что его будут преследовать, хоть это и было совершенно невероятно, не оставлял Колина, то и дело холодком пробегал по его шее.

Ближе к Колину на поле, засеянном аккуратными рядами пшеницы, в клубах пыли появилась телега, которую волокла маленькая крепкая лошадка. Взгляд Колина вновь устремился к дороге, и вдруг вдалеке он увидел что-то вроде маленького смерча. Быстро спешившись, Колин взял под уздцы Кордельера и жеребца и повел их в заросли старых деревьев, чтобы скрыться за густой листвой.

Ведя лошадей одной рукой, другой Колин потянулся к своей сумке, привязанной к седлу. Открыв ее, он обхватил пальцами свое единственное средство спасения — тяжелое и холодное, которое так удобно поместилось в его ладони. А потом, притаившись за обильной растительностью, стал ждать в прохладной тени.

Мимо медленно проползла телега, ее колеса жалобно скрипели на дорожных ухабах, а фермер тихо напевал под нос какую-то мелодию. Минуты летели. Кордельер терпеливо замер на месте. Даже жеребец, похоже, был рад остановке и радостно жевал сочные листья, до которых мог дотянуться.

Лишь Колин начал переступать с ноги на ногу, устав ждать того, что, возможно, и не наступит. Он уже начал сомневаться в своей интуиции, которая всю дорогу не давала ему покоя. Когда вся эта история началась, Колин видел заговор в каждом косом взгляде, обман в каждой молодой красавице, которая бродила по его дому.