— Кстати, не забывай о том, что есть еще Сабрина, — продолжал Колин. — Она все еще сердится, ей плохо, так что я не хочу, чтобы она оставалась одна.

Холли почувствовала угрызения совести.

— Да, мне не следовало оставлять ее одну. — Она повернулась к Джеффри. — Я вас очень прошу, не допустите того, чтобы она ездила верхом одна или вообще делала что-то в одиночку. Для ее безопасности важно, чтобы кто-то помогал ей, — шепотом добавила она.

Судя по хмурому виду Джеффри, он хотел было что-то возразить, но в конце концов согласно кивнул и развернул своего коня. Но когда он пустил скакуна легкой рысью, Колин окликнул его. Джеффри остановился и вопросительно посмотрел на брата.

— Ты сегодня отлично проявил себя, — тихо проговорил Колин. — И совершил смелый поступок. Я тобой горжусь.

Прежде чем развернуться и пустить коня в галоп, Джеффри широко улыбнулся, его грудь расправилась. Испытывая непонятную тоску в собственной груди, Колин наблюдал за удаляющимся всадником до тех пор, пока Джеффри не исчез за поворотом дороги. Как только стук копыт затих, Колин снова спешился.

— Что вы делаете?

Холли, занервничав, опустила на него глаза, в которых вспыхнула тревога, когда он обошел Мэрибель и взял ее за талию.

— Нам с вами пора поговорить.

Холли попыталась оттолкнуть его.

— Отпустите меня!

— Нет, моя дорогая, вам надо слезть с лошади.

— Не смейте меня так называть! Я никакая вам не дорогая!

Холли охватила паника, и от этого ее голос зазвенел. Лорд Дрейтон снял ее с седла, но, опустив на землю, не отпустил. Несколько мгновений он удерживал ее на месте, чтобы она была там, где ему хотелось, откуда она не могла бы убежать. Скоро они зададут друг другу немало вопросов, на которые придется давать ответы, но сначала…

Когда Колин наклонил к ней голову, все его чувства обострились, его тело нырнуло в море аромата ее кожи и волос, а когда их губы соприкоснулись, он застонал — удовольствие снова обнимать ее причиняло ему почти физическую боль.

Сначала тело Холли оставалось напряженным. Но когда его язык раздвинул ее губы, она прильнула к нему, обвила руками его шею, приоткрыла рот. Желание закипело в нем, забурлило в его чреслах, распахнуло его сердце, и несколько мгновений Колин наслаждался тем, что может прижимать ее к себе, словно она принадлежит его рукам, принадлежит ему. Он пил ее, вдыхал ее и проглатывал ее тихие нежные всхлипывания.

Раздавшееся за деревьями ржание заставило Колина прервать поцелуй, поднять голову и вспомнить, что они — спаси, Господи! — находятся на общественной дороге и, хотя лошади немного скрывают их от посторонних глаз, какой-нибудь всадник может оказаться рядом с ними в любое мгновение или с полей кто-то приметит их.

Да даже Джеффри может почему-нибудь вернуться.

Холли смотрела прямо на него, ее влажные губы чуть приоткрылись, а грудь поднималась и опускалась в такт его учащенному дыханию.

— И что теперь? — спросила она.

В самом деле… Теперь, когда завеса начала медленно приподниматься, чтобы открыть правду, скрывавшуюся за правилами приличия, костюмами и ложью, как им вести себя дальше?

— Полагаю, я могу вам кое-что показать, — сказал Колин. — Потому что я больше не верю в то, что вы можете просто уехать.

Холли слегка поморщилась.

— Вы хотите, чтобы я уехала?

— Нет, черт возьми! Но когда вы увидите то, что я покажу, вы тут же уедете. У вас нет выбора: вы должны досмотреть эту пьесу до конца.

— Пьесу? — недоуменно переспросила Холли.

— О да! — тихо подтвердил он. — В которой каждый из нас играет свою роль, не так ли?

— Да, — беззвучно произнесла Холли.

Она опустила глаза, и длинные ресницы отбросили на ее щеки голубоватую тень.

Колин взял ее за подбородок и приподнял его.

— Давайте договоримся ни о чем не судить с уверенностью, пока мы не узнаем все подробности, — предложил он.

Мисс Сазерленд подняла на него взгляд, в котором Колин увидел твердость, давшую ему ответ на все его вопросы.

— Вы достаточно сильны или правда может напугать вас?

— Я не испугаюсь, — без нотки сомнения ответила Холли. На ее лице появилось выражение спокойной уверенности. — В конце концов, я не сделала ничего плохого и… могла бы даже помочь вам.

Ее невозмутимость поразила Колина, хотя на его губах появилась улыбка — ироническая, сожалеющая. Колин отпустил ее подбородок и отступил назад, чтобы сдержать искушение вновь обнять ее.

— Да, но в этой пьесе невинность не всегда бывает вознаграждена, а подлость часто остается безнаказанной.