Прямо так, с гирями в руках, он и вошел в квартиру. Его соседи – ученики мореходных классов – как раз ужинали.

– Однако, – только и сказал Николай и поперхнулся.

Иван поставил свои спортивные снаряды рядом с соседскими. Петр засмеялся. Ведь двухпудовые гири были примерно настолько же больше их гирь, чем сам Поддубный – относительно своих соседей.

– Решил всерьез тренироваться? – поинтересовался Николай. – Вот это правильно.

– Вы мне поможете с журналами вашими досконально разобраться? – Поддубный снял с полки стопку французских журналов. – Картинки я уже выучил, а вот перевести кое-что не помешает, – он подсел к столу.

– Прямо сейчас и перевести? Все подряд? – Николай явно был удивлен такой нетерпеливостью соседа. – Дай хоть поесть…

С самого утра Иван вышел во двор вместе с соседями. Старался до седьмого пота. И все ему казалось мало. Теперь он уже и сам чувствовал, какие мышцы у него не дорабатывали прежде, вот и старался давать на них нагрузку. Через неделю, как и обещал, сходил в скобяную лавку. Хозяин слово свое сдержал, штанга уже ждала Ивана. С семипудовой штангой на плечах он прошел по набережной. Естественно, за ним увязались мальчишки, но Иван не обращал внимания на их шутки и крики. Теперь у него имелась четкая цель.

Благодаря статье из французского журнала, которую перевел ему Николай, он уже знал, что при усиленных тренировках любой здоровый и нестарый еще мужчина может за полгода удвоить свою силу. К этому и стремился. Многое почерпнул Иван из статей. Теперь он вдобавок к силовым упражнениям регулярно обливался холодной водой, питался по особой, благоприятствующей росту мышц, диете. Конечно, это требовало лишних расходов, но теперь Поддубный уже был уверен, что нескоро предстоит ему навсегда вернуться в родные места. Он продолжал работать в порту. А по утрам и вечерам изнурял не только себя. Чтобы отработать приемы борьбы, приведенные в журналах, ему требовались соперники. Вот и приходилось Николаю с Петром исполнять их роль. Правда, «журнальные» правила борьбы были не совсем такими, как в борьбе на кушаках, и не все годились для нее. Раз в неделю Иван специально взвешивался в порту на больших весах, следил за тем, как растут мышцы.

И вот наконец настал долгожданный день. Перед Рождеством в самом конце 1897 года Поддубного вызвали в контору, истекал срок подписанного им контракта. Следовало заключить новый. К удивлению управляющего феодосийским филиалом, Иван взял расчет, тем самым поставив точку в своей «карьере» портового грузчика. А в начале января двадцатисемилетний Иван Максимович уже приехал в Севастополь. О своих новых планах на жизнь он не сообщил даже отцу, просто написал в письме, что решил сменить один портовый город на другой.

Сколько раз в мыслях Иван до этого представлял свой приход в цирк, готовил слова, которыми сможет уговорить владельца принять его к себе! Но жизнь всегда разрушает даже самые подготовленные планы. Сойдя с парохода, совершавшего каботажное плавание вдоль крымского побережья, Иван сообразил, что даже не знает, где располагается в Севастополе цирк. Пришлось спрашивать дорогу, и это сразу же подорвало уверенность в собственных силах. У первой же афишной тумбы Поддубный задержался. А прочитав содержимое афиши, облегченно вздохнул. В программе выступлений имелись и борцы, значит, направлялся он по нужному адресу. Цирк принадлежал итальянцу Энрико Труцци.

Постояв несколько минут перед зданием, Иван вошел в него с черного входа. Поскольку было еще рано, полутемные помещения встретили его пустотой, лишь где-то в отдалении слышались негромкие голоса. На них Иван и пошел. Он специально оделся во все лучшее, что у него было, чтобы не выглядеть простаком. Правда, вместо чемодана при нем был прежний сельский саквояж, плетенный из ивовых прутьев.

У занавеса, отгораживавшего арену от вспомогательных помещений, о чем-то негромко переговаривались двое паяцев – один в белой одежде, другой – в черной. Скорее всего, обсуждали новый номер. На Поддубного они не обратили ровным счетом никакого внимания, хоть он и простоял около них чуть ли не минуту.

– Где я могу найти господина Труцци? – наконец, не выдержав, спросил Иван.

Паяцы переглянулись.

– Во-первых, не господина, а синьора Труцци, – молвил белый паяц.

– Он любит, когда его называют именно так, – подтвердил черный.

– А во-вторых, он сейчас в зале. Только учтите, Труцци терпеть не может, когда у него крадут время. Так что постарайтесь быть покороче.

– Он не устает повторять, что его время – это его деньги, – прошептал черный паяц.

Поддубный качнул тяжелую бархатную портьеру в сторону и вышел в зал. Над манежем был туго натянут канат. По нему грациозно двигалась дама в коротком, усыпанном блестками платье. В качестве балансира она использовала опахало из страусиных перьев.

Кучерявый мужчина в возрасте, чьи темные волосы уже тронула седина, сидел в первом ряду пустого амфитеатра и эмоционально пел какой-то марш, отбивая такт ладонями по подлокотникам кресла.

– Та-та-та, та-та-та… Эмилия, а теперь поворот! – он хлопнул в ладоши.

Женщина-канатоходец грациозно взмахнула опахалом, пружинисто подпрыгнула, повернувшись на сто восемьдесят градусов, и умудрилась опуститься на канат в шпагате. Так и застыла, чуть заметно покачивая страусиными перьями.

– Отлично, Эмилия! – крикнул курчавый. – А теперь еще раз! И не забудь послать воздушный поцелуй.