– Кольцо-то при чем? – изумился синьор Труцци.

Поддубный, словно его не видел, поднялся и, как лунатик, двинулся к выходу.

– Эй, Иван Максимович, – крикнул испуганный итальянец. – Вы только вешаться не вздумайте! Вы мне еще нужны. Ну, черт с ней, с этой взбалмошной бабой! Люди, сюда! Держите его, чтобы чего с собой не сотворил!

Поддубный шел по коридору, ничего не видя перед собой. Его кто-то хотел остановить, вис у него на руках. Но силач просто стряхивал с себя цирковых артистов, желавших ему помочь, как стряхивают надоедливых насекомых. Он зашел в свой номер и запер за собой дверь. Синьор Труцци тут же прижал к ней ухо. По ту сторону царила тишина.

– Он с ума сошел, – произнес итальянец на вопросительные взгляды своих артистов. – Ей-богу, сошел. Сейчас повесится.

Синьор Труцци думал недолго. Можно было, конечно же, выбить дверь. Но справиться с Поддубным никому бы не удалось. Циркачи жались к стенам и переглядывались.

– Лестницу надо, – наконец догадался один из них.

Побежали к цирку, принесли оттуда деревянную раздвижную лестницу. Загремела цепь, поползла вверх секция. Конец лестницы уперся в подоконник второго этажа. Синьор Труцци сам взобрался по ней, заглянул в окно. Поддубный сидел на кровати и тупо, невидящими глазами смотрел перед собой.

– Иван Максимович, голубчик, – владелец цирка постучал в стекло костяшками пальцев. – Я хотел бы напомнить, что у вас сегодня вечером выступление.

Иван лишь немного скосил глаза. Он находился сейчас в таком состоянии, что его абсолютно не удивил вид синьора Труцци, почему-то воспарившего над землей и заглядывающего ему в окно. Скорее всего Поддубный вообще не узнавал импресарио.

– Иван Максимович! Вы только глупостей не делайте. Договорились?

Синьор Труцци пытался разглядеть хотя бы тень понимания на лице Поддубного. Наконец ему показалось, что тот согласно кивнул.

– Хорошо, хорошо. Я ухожу, – пообещал он. – Жду вас на манеже.

Итальянец спустился на землю, покачал головой.

– Ну, как он там? – спросил дрессировщик.

Синьор Труцци приложил палец ко лбу и покрутил им, намекая, что у борца не все в порядке с мозгами.

– Вы время от времени поднимайтесь по лестнице, присматривайте за ним, – распорядился синьор Труцци. – А я пойду за доктором.

Встревоженные циркачи по очереди залезали на лестницу. Когда через час появился владелец цирка в сопровождении медика, ничего утешительного сообщить они им не смогли.

– Сидит. Смотрит в одну точку. Ему все равно, говоришь ему что-нибудь или нет, – доложил дрессировщик.

– Надо его осмотреть, – сказал итальянец.

– Вы предлагаете мне, старому человеку, залезть по лестнице? – с иронией поинтересовался доктор. – И ставить диагноз, глядя через окно?

– Зачем же? Мы найдем ключ или вызовем слесаря. Войдете через дверь. Мне он очень нужен к вечеру. Ведь все билеты на представление раскуплены.

Услугами слесаря воспользоваться не пришлось. Отыскался запасной ключ. Доктор, как и обещал ему синьор Труцци, вошел в номер через дверь. Иван никак не отреагировал на его появление, даже головы не повернул.

– Здравствуйте, – поздоровался медик и поставил кожаный саквояж на тумбочку. – Ну-ка посмотрим, что с вами, любезный.

Циркачи толпились в двери, заглядывали в комнату. Врач сделал знак, чтобы остался лишь один синьор Труцци. Медик поводил рукой перед глазами Поддубного, тот даже не моргнул. Эскулап достал стетоскоп, послушал сердце, чему Иван не противился, затем с часами в руках мерил пульс, заглядывал пациенту в глаза.

– Что с ним? – не выдержал и задал вопрос синьор Труцци.

– Здоров, как бык, – поставил диагноз медик. – А все, что с ним происходит, сосредоточенно здесь и здесь, – он поочередно приложил ладонь к голове и сердцу. – Тут медицина бессильна.

– Но должны же быть какие-то порошки, микстуры, – не унимался итальянец. – Может, ему дать нашатыря понюхать. У него сегодня выступление! Билеты уже проданы!

– Нашатырь не советую. Он несколько неадекватен, сами видите. За последствия ручаться не могу. А насчет порошков и микстур могу сказать одно. Ничего не поможет. Если бы он буянил, то я бы бром прописал. Но он же спокоен, просто в себя ушел с головой. Мы вроде бы трое в этой комнате, но на самом деле нас двое, его здесь нет с нами. Будем надеяться на лучшее.

– Вы уж подежурьте тут, я хорошо заплачу, – попросил синьор Труцци.

Время близилось к вечеру. Иван продолжал сидеть, погруженный в себя. Изредка он менял позу и тут же вновь застывал.

Зрители подтягивались к цирку. С афиш на них смотрели нарисованные Иван Поддубный и эквилибристка Эмилия. Публика явно соскучилась по выступлениям своего любимца. Биндюжники, осевшие в буфете, дружно убеждали заезжего коммерсанта, что делать ставки нужно только на Ивана Максимовича, не прогадаешь.