Верна ли эта информация? На состоявшемся совещании директор британской военной разведки заметил, что лучше всего о моральном состоянии духа немцев, вероятно, могли бы судить проститутки военного борделя близ Лизье. Это единственное оставшееся открытым заведение между Гавром и Шербуром обслуживало только старших штабных офицеров Роммеля. «Там всего лишь семь девушек и мадам», — сказал директор разведки. Черчилль пожевал сигару и приказал: «Доставить их».

Этот приказ привёл к осуществлению, наверное, самого экзотического рейда за всю войну. В обстановке строжайшей секретности группа коммандос была собрана в одном из портов южного побережья и получила инструкции о предстоящем рейде. Им следовало высадиться с маленьких судов в районе Лизье. В то же время две группы, при поддержке бомбардировщиков военно-морской авиации, должны были проводить диверсионные рейды по обе стороны от цели, отвлекая на себя силы противника.

Видя серьёзность подготовки, поначалу солдаты решили, что их посылают похитить самого Роммеля. Когда же выяснилось, что их отправляют всего лишь за группой проституток, диверсанты хохотали до слёз. Тем не менее приказ был выполнен. Под непрерывный грохот запланированной бомбёжки диверсанты отыскали бордель и без труда вошли в него, поскольку железные ворота оказались широко открытыми и никем не охранялись. Немцам и в голову не могло прийти, что публичный дом может стать объектом военной операции.

У парадного крыльца стояло несколько штабных машин. Скучающие водители в ожидании появления офицеров курили и болтали. Этих людей убрали без шума и отволокли в кусты. Затем нападавшие взбежали по каменным ступеням и ворвались в здание. Они перебегали от комнаты к комнате, хватая вопящих девиц и расстреливая их партнёров. Связав руки и нахлобучив на головы капюшоны, семерых девушек и их мадам погнали вдоль пляжа.

Над тёмной как смоль водой замигали сигнальные фонари, и к берегу подгребла шлюпка. Два часа спустя после высадки отряд рейдеров и их добыча уже пересекали Ла-Манш в катерах.

По прибытии девушек, в большинстве своём страдавших морской болезнью, отвезли в Лондон и допросили в военной разведке. Успокоившись, они подтвердили предыдущие донесения. Антигитлеровскую фракцию в штабе Роммеля поддерживал военный губернатор Франции генерал-фельдмаршал Карл Хайнрих фон Штульпнагель.

До самого вторжения в Европу девушки оставались военнопленными, после чего их вернули во Францию. Но все упоминания об этой необычной операции были вычеркнуты из официальной истории Второй мировой войны.

После войны работающие на СИС проститутки в Германии и Австрии принялись выведывать в постелях секреты у русских солдат, но ценность такой информации оказалась минимальной. Британцы, во всяком случае, без энтузиазма относились к таким операциям. А вот французы делали на них значительную ставку, и, по словам одного из знающих людей, одно время более четырёхсот работавших на французскую военную разведку проституток «вовсю вкалывали, лёжа на спинах в Венском лесу».

С юных лет Эжен Руссо оказался в армии и к 1939 году дослужился до звания капитана. После завершения Второй мировой войны он оставил службу и стал клерком в Институте статистики. Его познания в области изучения статистики привели к сотрудничеству с вновь созданным Управлением по основным наукам и исследованиям, которое стало частью французской секретной службы.

В начале пятидесятых годов он обосновался в Белграде, став координатором шпионской сети французов в Югославии. Должность секретаря военного атташе давала ему дипломатический иммунитет и возможность привезти с собой семью. Его первая жена умерла во время войны, оставив ему растить шестерых детей. После войны он женился второй раз и обзавёлся ещё двумя детьми. В Белграде его старшая дочь, шестнадцатилетняя Моник, была принята на службу в посольство и стала помогать отцу.

Югославская контрразведка вскоре раскрыла деятельность Руссо и с помощью КГБ стала готовить контроперацию против француза. Изучив досье Руссо, решили воздействовать на отца через его дочь Моник, невинную, юную и привлекательную. Было решено скомпрометировать её и через неё надавить на отца.

Для соблазнения шестнадцатилетней девушки был выбран «стервятник», смазливый юноша-цыган, обученный технике совращения югославской разведкой. Знакомство Моник и цыгана трудностей из себя не представляло, и вскоре, согласно данным французской разведки, они стали любовниками. Поскольку Моник понятия не имела о противозачаточных средствах, вскоре она забеременела. Страшась реакции отца, она умоляла друга помочь ей. Тот согласился, и под предлогом короткого отпуска Моник отправилась в клинику. Она, конечно, и представить себе не могла, что всё случившееся, включая и аккуратно организованный аборт, являлось частью секс-шпионской операции.

В квартире её друга стояло двухстороннее зеркало и скрытая камера. Моник сфотографировали и в процессе занятия любовью, и позднее, во время проведения аборта, в клинике. Затем фотографиями воспользовались, чтобы заставить её шпионить в пользу Югославии. Надавили и на самого месье Руссо, дабы заставить его стать предателем.

Операция удалась, и французская служба безопасности пребывала в неведении довольно долгое время. Только в конце шестидесятых годов, когда некий агент югославской разведки перебежал на Запад и сдался американцам, измена выплыла наружу.