— Мне незачем оставаться. Прощайте!

Сбитый с толку хозяин спросил себя, что заставило даму, похоже, не из простых, ехать на ночь глядя в столь отдаленное место? Требовалось понаблюдать за путешественницей.

Ни красивые перстни, ни дорогой браслет не смогли усыпить бдительности трактирщика.

— Кому придет в голову ехать в Шенбрунн в такой час? — размышлял он. — Ба! Ни дать ни взять любовное свидание. Стало быть, любовник не замедлит появиться… Потому и коляску отослала. Хватит и одной кареты, чтобы завтра отвезти их в Вену… Что ж, поторопим жену и дочь! Похоже, у этой дамы характер что надо и терпение ее на исходе…

Сию минуту весь дом был на ногах, служанки хлопали дверьми, тащили вороха простынь из шкафов, извлекали белье из огромных комодов и несли его на вытянутых руках. Внизу, на кухне, Мюллер допекал хлопочущую жену кулинарными советами, от которых бедной женщине становилось явно не по себе.

— Раки! — гремел он. — Перца, побольше перца! Не забудь мускатный орех!..

Затем переключился на служанку, накрывавшую стол.

Когда все было готово, Мюллер, держа колпак в руке, подобострастно приблизился к гостье:

— Госпожа графиня, кушать подано!

Он назвал ее графиней просто так, наудачу, ему казалось, что титул сей совершенно подходил столь величественной даме. По его разумению, она и не могла быть никем иным.

— Так вы знаете меня? — процедила дама, усаживаясь.

— Да, госпожа графиня, — Мюллер чуть не подпрыгнул от радости, однако тут же постарался скрыть, что понятия не имеет о том, кого принимает.

— Меня это удивляет, — незнакомка сменила тон. — Наверное, вы служили в Милане или Неаполе?

— О да, госпожа графиня! Я служил в Италии, — ответил Мюллер, уточнив, — в 6-м стрелковом и 10-м гусарском.

— А, — окончательно смутилась дама, — тогда вы меня узнали.

— Сей же момент, госпожа графиня.

Незнакомка вскочила:

— Умоляю, никому ни слова, и если к вам придут и спросят, не останавливалась ли у вас графиня Наполеон Камерата, вы ничего не знаете. Повторите.

— Я ничего не знаю.

— Так вот, пока я здесь, ни одна душа об этом знать не должна.

— Клянусь, госпожа графиня!

— Полагаюсь на вас. Впрочем, вы будете достойно вознаграждены… Ну а теперь, когда я немного успокоилась, — честно говоря, вы меня обескуражили, — то отдам должное вашему превосходному обеду.

Сейчас же вошла Эльза в сопровождении служанки, державшей в руках поднос.

— Кто это очаровательное дитя? — поинтересовалась графиня Камерата.

— Моя дочь, Ваша Светлость, Эльза.

— Она прелестна. И когда же замуж?

— Хотелось бы поскорее. Все зависит от суперинтенданта.

— Суперинтенданта?!

— Суперинтенданта замка Шенбрунн. Он обещал устроить моего зятя привратником.

Графиня Камерата прекратила есть. Казалось, ее очень заинтересовали матримониальные мечтания хозяина трактира.

— Ваш зять, — уточнила она, — станет охранять одни из ворот замка?

— Да, госпожа, я на это очень надеюсь.

— Дай Бог, чтобы это случилось поскорее! — сказала графиня.

Не закончив с первым, она пожелала второго блюда.

Мюллер кинулся на кухню поторопить служанку.

Эльза осталась с графиней.

— Так значит, милая, — поинтересовалась графиня Наполеон, — вы собираетесь замуж за привратника в замке Шенбрунн?

— Таково желание моего отца, госпожа.

— И ваше тоже, надеюсь?

— Ну конечно, Ваше Сиятельство, — скромно ответила Эльза.

— Вам нравится в Шенбрунне?

— О госпожа! Я ведь уже привыкла к мысли, что буду жить там. Парк начинается почти у наших дверей, я гуляю там, если есть время. Мне нравится смотреть на деревья, когда закрываю глаза, то представляю себя в привратницкой.

— Вы очень красиво говорите, дитя мое. Конечно же, это настоящее счастье, и, уж поверьте, есть много таких, кто с радостью поменялся бы с вами местами, испытав ненависть окружающих. Но это, увы, невозможно!

Ба! — Перемена настроения графини делала ее похожей на птичку, прыг-скок, с ветки на ветку. — Надо привыкать ко всему, приспосабливаться, учиться жить с этим… Дайте-ка мне, голубушка, чуть-чуть этого прекрасного паштета, пока ваш отец задерживается…

Графиня с аппетитом доедала холодный паштет, когда в проеме двери появился Мюллер. Он торжественно поставил на стол блюдо с огромным фазаном, украшенным прекрасным оперением и свесившим отливающую всеми цветами радуги шею. Графиня засмеялась: