— Ну, вы готовы?

Голос я узнал сразу же. Это был толстяк.

— Конечно, готовы, — ответил один из бандитов. — А как у тебя? Все ли идет, как запланировано?

— Мой ведет себя послушно, просто как ягненок, — ответил толстяк.

— Если бы так можно было сказать о его сорванце, — бросил лысый. — Это самый настоящий дьяволенок.

— А куда вы его спрятали?

— Он наверху, в комнате для гостей. Как только вы уедете, мы заберем его сюда.

— О'кей! Его отец не должен догадаться что мальчишка находится в этом доме. Я ему растолковал, будто бы он спрятан на моторной лодке, но с ним ничего не случится, если они с женой не станут болтать об его исчезновении и обращаться в полицию. И пообещал, что мальчишка будет освобожден через полчаса после нашего прибытия в Копенгаген.

— Через полчаса? А я думал…

— Черт побери! — воскликнул раздраженно толстяк. — Естественно, я позвоню раньше, но эти полчаса понадобятся нам для возможного маневра. Я позвоню… подожди-ка… теперь половина одиннадцатого. Так вот, я позвоню точно без десяти минут двенадцать и скажу вам, где будут спрятаны деньги, да еще назначу место встречи после вашего прибытия в город. Бандит с усиками проговорил угрюмо:

— А почему бы нам не договориться прямо сейчас?

— Сколько раз я должен объяснять, пока до тебя, дурака, наконец-то дойдет? Во-первых, я еще не знаю точно, куда придется спрятать деньги. И даже если бы и знал, то не сказал бы. Пока вы находитесь в этом доме, с вами, естественно, ничего не случится. Но если… я говорю «если» — понимаешь? Так вот, если что-то произойдет и вас схватит полиция, то мне не хотелось бы рисковать деньгами.

— А ты нас не заложишь? — с недоверием спросил тот, что с усиками.

— Если ты не будешь столько пить. Да нет, шучу, конечно. Я вас закладывать не стану!

— Заткнись, Вальтер! — нетерпеливо воскликнул лысый. — Конечно, он не сдаст нас в полицию. И то, что он сказал, весьма разумно. Итак, точно без десяти двенадцать?

— Да. И как только я позвоню, немедленно выезжайте в Копенгаген. Но и тогда не отпускайте мальчишку, да и того пацана, что сидит в ванной комнате. Обязательно заприте входную дверь. Рано или поздно их крики кто-нибудь да услышит. Будем надеяться, что это случится не сразу. Ну вот, а теперь быстренько загрузите мешки в багажник. И наденьте на лица черные повязки, чтобы он не запомнил, как вы выглядите.

— Но тебя-то он видел, — перебил его бандит с усиками.

— Да, и тот парень утром. Ну да черт с ними! Как только окажусь в городе, сбрею эту бороду.

Тут все они вышли. А я воспользовался подходящим моментом, выбрался из шкафа, прокрался в холл и спрятался там за софой рядом с камином. Пробегая туда, я успел заметить у входной дверь большой черный автомобиль. Но был ли это тот самый, что и утром, я точно сказать бы не мог.

Затаившись, я попытался привести в порядок свои мысли. Для меня было ясно: отец малыша каким-то образом замешан в эту историю. Насколько я понял, он должен был доставить мешки в Копенгаген. И бандиты заставят его сделать это: они похитили его маленького сына и угрожают лишить малыша жизни. Другими словами, мальчику отведена роль заложника.

Но что это, в конце концов, может им дать? Каким образом им удастся избежать полицейского контроля?

Мысли в моей голове путались. Ни к какому логическому выводу я так и не пришел. Тут послышались хлопанье дверей автомобиля и шум заработавшего двигателя. Машина уехала, а оба грабителя — лысый и с усиками — вернулись в дом, заперев за собой входную дверь.

Получалось, что я поступил глупо. Автомашина с деньгами уехала, и я упустил шанс воспрепятствовать этому. Нужно как можно скорее выбираться к друзьям, чтобы совместными усилиями что-то предпринять. Ведь они должны были видеть эту машину и, наверное, смогут дать ее описание.

— Я схожу к малышу, — сказал лысый. — Да брось ты, наконец, пить! Оставь и мне хоть чуть-чуть.

Бандит с усиками что-то пробормотал в ответ. Я увидел лысого, поднимавшегося по лестнице. Через несколько минут он спустился вниз вместе с мальчиком. И они исчезли в кухне, причем бандит плотно закрыл за собой дверь.

Путь для меня был открыт!

Взбежав вверх по лестнице на галерею, я тут же очутился у окна комнаты для гостей и увидел Эрика, вышедшего из кустов и бросившегося к дому. На бегу он сделал другим ребятам знак оставаться в укрытии.

Я открыл окно, вскарабкался на подоконник и глянул вниз. Расстояние до земли было больше, чем я думал.

Затем я прыгнул.

Приземлился не совсем удачно — на одну ногу, которая скользнула по мокрой траве, и я упал на бок. Падая, успел мельком увидеть большую консервную банку с помятыми боками. Потом боль в виске и темнота.

Тут к повествованию вновь подключился Эрик: Мы втроем понесли Кима через лесок к нашей даче. Катя осталась у бревенчатого дома, чтобы понаблюдать, что же будет дальше. Двигались мы довольно медленно, но когда достигли дачи, Ким был все еще без сознания.

— Попробуем привести его в чувство холодной водой, — предложил Очкарик, и Эвелин побежала на кухню и принесла кувшин воды. Побрызгали ему в лицо, но ничего не помогало. У него не дрогнули даже ресницы.

— Такое случается и со мною на уроках немецкого языка, — произнес я, но никто даже не улыбнулся моей шутке.

Лицо Очкарика было очень встревожено. Я тоже мучительно переживал, но виду не подавал.

— Может, нам лучше позвать врача, — предложил Очкарик.

— А как мы ему объясним, что с Кимом?