Каргуля закопалась в планы по созданию публичной библиотеки и общественного центра. Из принципа решила делать все сама, ко мне только два раза обратилась.

Барон Дориэль, которого поселили в соседних апартаментах, продолжал заниматься подготовкой траншеи и выгребной ямы. И так как фронт работ был оговорен раз сто, обо мне тоже не вспоминал.

Ну а я… слонялась по дому и страдала. Не от скуки. Мне мысли об Орисе душу выворачивали. А вспоминался граф часто, хотя бы потому, что за три дня моя спальня превратилась в филиал кладбищенского цветочного магазина.

Один громадный букет черных роз смотрелся нормально. Особенно рядом с белым. Второй вызвал улыбку и желание обнять весь мир, но слегка напряг. Третий вызвал еще одну улыбку и легкий озноб – спальня значительно потемнела, атмосфера стала жутковатой. Четвертый хотела выставить в коридор, но слуги так глянули, что осеклась… Ну не понимают эльфы, как можно пренебречь символом любви до гроба! А я не понимаю, как ушастикам удалось вырастить розы, которые даже спустя три дня в непроветриваемом помещении и без полива нисколечко не пожухли!

И записки от Ориса были… одна другой любопытней.

В первой (точнее второй, но это неважно) описывал, как скучает и страдает. В следующей расписывал, что бы сделал, будь я рядом. Письмо, вложенное в третий букет, содержало подробный рассказ, что случится, если Вариэль хотя бы пальцем меня тронет, а в качестве постскриптума: «Извини, но я очень ревнив и этого уже не изменить».

После такого чтива думать о канализации попросту невозможно. О трусах – тем более.

В эти же дни пришло известие, что двенадцать членов ордена «Свободный Север» признаны мертвыми, а граф Орис Фактимус объявлен пропавшим без вести. Кто давал свидетельские показания – очевидно.

Ну и еще одно, совершенно дурацкое событие случилось – из малюсенькой конюшни, расположенной на заднем дворе особняка, пропала кобыла. Та самая, с хорошей памятью и злобным нравом. Причем загон был заперт, уздечка и прочая конская бижутерия на месте, а кобыла тю-тю. Будто испарилась.

А на четвертый день спокойная жизнь кончилась, причем самым неожиданным образом…

Во время завтрака, который зайчик опять прогулял, в особняк заявилась Эдиза – та самая аптекарская женушка. Аккуратная, но скованная, как монашка на гей-параде.

Я с грустью взглянула на нетронутый десерт, но все-таки поднялась из-за стола и последовала за каргулей. Та на ходу распорядилась подать в малый кабинет игристого, будто с самого начала знала – повод есть.

Мы вновь оккупировали письменный стол, причем меня опять посадили на место босса. И когда невозмутимый Шерр откупорил и разлил по бокалам пьянящий напиток, Ванесса скомандовала:

– Рассказывайте!

Рыжеволосая Эдиза выдавила из себя некое подобие улыбки и распахнула принесенный чемоданчик. На стол легли три листа плотной бумаги, при взгляде на которые я честно подавилась. Причем неудачно – игристое едва не полилось через нос.

– Простите, – пропищала аптекарша.

А каргуля одарила насмешливым взглядом и закатила глаза.

– Просто так вышло, что… – Эдиза запнулась, видать, не рассчитывала на столь бурную реакцию. Ее подбодрили кивками. – …Что первые краски получились очень едкими. Наносить их на кожу оказалось опасно, и тогда я вспомнила про ваши волосы… и вот.

Еще не веря в собственное счастье, взяла первый листок. Руки, конечно, задрожали.

На ослепительно-белой поверхности закреплены пряди волос. Первая – рыжая, как у нашей аптекарши, следующие имеют разные оттенки – от желтоватого блонда до жгучего брюнетистого. Под каждой прядкой пометка, видимо, – условное название зелья. Карта оттенков сделана кустарно, но аптекарская точность чувствуется.

– Лучше этот, – втягивая голову в плечи, прошептала Эдиза. Протянула другой листок. – Тут изначальный цвет ближе к вашему, госпожа Ольга.

Черт! Глазам не верю! Действительно – цвет мой, причем натуральный! И выкрашен в те же оттенки, что на предыдущем листе, только тут еще пара дополнительных блондов. Один даже симпатичный.

Сердце замерло. Потому что семь миллиметров отросших корней стали таким кошмаром, рядом с которым угнетенное человечество и измененный временной поток – фигня фигней.

Черт! Я могу снова стать нормальной блондинкой! Аллилуйя!

– Эти краски безопасны? – на всякий случай уточнила я. Цвет цветом, а спалить волосы эльфийской химией совсем не хочется.

– Все на травах, – пискнула аптекарша.

– А вот эта, – я ткнула пальцем в приглянувшийся оттенок, – с собой?

Когда Эдиза поняла, к чему вопрос, глаза округлились, рот распахнулся в ужасе.

– Госпожа Ольга, может, не надо? Давайте на ком-нибудь другом попробуем?

– Вы не уверены в качестве?