– Их много?

– Нет. – Вариэль помотал головой, а мне вдруг стало легче дышать. – Небольшие магические способности есть практически у каждого эльфа, а настоящих магов десятка два, если не меньше.

– Почему?

Любопытство не было притворным. Мне действительно непонятно, почему, имея способности к волшебству, эльфы не пытаются их развивать. Я бы точно не отказалась.

Мой сероглазый информатор поджал губы и резко погрустнел.

– За все нужно платить, госпожа Лёля.

Как знакомо…

– Поговаривают, что настоящее могущество дает проклятый бог, – переходя на шепот, пояснил блондин. – А плата за его помощь – жизнь мага.

– То есть маги охотятся друг на друга и приносят в жертву?

Эльф почему-то рассмеялся.

– Нет. Проклятый бог может принять лишь то, что отдано добровольно. Каждый платит за себя. Отдает крупицы собственной жизни за то или иное знание.

Несколько секунд переваривала информацию, пытаясь вообразить этот процесс.

– Поэтому Шердом выглядит стариком? – осторожно спросила я.

– Да. – И, не дожидаясь продолжения допроса, пояснил: – Мы стареем в двух случаях. Либо добровольно отдаем часть жизненной силы проклятому богу, либо… утрачивая интерес к жизни.

– Но имя бога почти забыто…

– Да. Поэтому новые поколения… будут стареть только от равнодушия.

– А ты откуда знаешь? – прищурившись, спросила я. – Тебе же тридцать. По местным меркам ты – малолетка, то самое поколение.

Вариэль мгновенно засмущался. Нежный румянец его щек мог бы выглядеть умильно, если бы не тема разговора.

– Дед рассказывал. Он маг. Один из сильнейших.

Ага! Еще одна зацепка!

– А что насчет перемещений во времени? Почему они запрещены?

Вариэль грустно вздохнул, развел руками.

– Нам всегда говорили, что это неправильно, аморально. Только представьте – переместившийся в прошлое вмешивается в какое-нибудь ключевое событие, и история идет по другому пути. Переход в будущее позволяет увидеть последствия собственных поступков, и это тоже плохо. Ведь мы должны жить здесь и сейчас, строить будущее своими силами, своим умом. Но, как понимаю теперь, дело не только в морали.

– Арх действительно опасен?

Сероглазый вздрогнул, покачал головой.

– Госпожа Лёля, постарайтесь не произносить его имени.

– А чего мне бояться? Он же помог.

– Боги никогда не помогают просто так… Боюсь, рано или поздно он потребует плату.

– Черт, ну что за фигня? – выпалила я, сжала кулаки. Поймав удивленный взгляд эльфа, выдохнула и пояснила: – Я решила, что он клевый, а ты говоришь – такой же, как все. Продажный и алчный.

Новую порцию удивления Вариэля я проигнорировала.

– Знаешь, вы все-таки очень примитивный народ. Мы, люди, даже за две тысячи лет наворотили гораздо, гораздо больше. Теперь ясно, почему вы обречены на вымирание – слишком медлительные, слишком моральные, – осеклась. Понимание того, что сморозила глупость и оскорбила единственного союзника, пришло с серьезным запозданием.

Черт, я и раньше подтормаживала, но не до такой же степени! Наверно, это мутация сказывается. Других причин тупить попросту нет.

– Прости, Вариэль. Я не хотела. И спасибо за рассказ…

– Он помог?

– Очень. – Я попыталась улыбнуться, но очередная догадка превратила улыбку в оскал ужаса. Нет, я все-таки тормоз!

– Что? – насторожился собеседник.

– Шердом. Он может найти меня?

– Да. Но только в том случае, если у него есть какая-нибудь вещь, принадлежащая вам. Или очень хороший портрет.

– Про портрет не знаю, но в доме Ориса я очнулась голой. Черт, ну когда же кончатся эти проблемы?! – рыкнула я. С досады стукнула кулаком по коленке.

Вариэль смутился неимоверно, даже кончики ушей запылали.

– Госпожа Лёля, я могу помочь. Видите ли, мой дедушка…

Эльфенок шустро поднялся на ноги и вытащил из внутреннего кармана простенькую подвеску в серебряной оправе.

– Это что? – выдохнула я ошарашенно. – Антирадар?

– Нет. Амулет. Он изменит ваш след в магическом поле. Вы станете невидимой для всех, кроме моего деда.

С осторожностью параноика приняла амулет, покрутила в пальцах.

– Вариэль, зайчик мой, а что у тебя еще есть?

– Ну… – задумчиво протянул блондин. – Вообще… много чего. Дедушка при каждой встрече чего-нибудь дарит. Я с его подарками никогда не расстаюсь. Они в седельных сумках. Хотите, принесу?