— На дварфов ищешь? — сразу в лоб спросил он.

— Да. — таким же заговорщическим шепотом ответил я. — Семь полных комплектов.

— Оххо-хо-ох… — нарочито горестно вздыхая, карлик полез в самый дальний угол и принялся рыться в куче тряпья. Пришлось сдерживать фырканье: продавец был похож на кота, разрывающего лоток. Вещи летели из-под его пальцев с такой скоростью, что буквально через пару мгновений недоросль почти полностью скрылся из виду, зарывшись в углу по самую голову. Примерно минут пять раздавалось лишь невнятное бормотание, удаляясь все дальше и дальше и отзываясь все глуше и глуше. Он что там, подкоп роет?!

— Вот! — приглушенно, словно из-под земли, донеслось из угла. — Как помнил — что здесь лежат.

Следом раздался слегка дребезжащий звук, словно кто-то стучал по металлу. Лежат? Скорее зарыты…

— Точно они. — уверенно хмыкнул торговец, задом выползая из наваленной кучи и волоча за собой огромный кулек. Вернее, пытаясь волочить — весила добыча явно больше хозяина. Как навозный жук, ей-богу — ухватил комок в десять раз больше себя.

Брезгливо морщась и переступая через разваленный на полу мусор, я подошел и вцепился в мешок. Мы даже почти его вытащили… Почти.

Буквально на последнем отрезке пути (от помойного плена — к спасению!) ткань с треском разошлась, вываливая на пол все свое содержимое. Карлик лишь удрученно сплюнул в сторону. Затем, подумав немного, с безразличием взмахнул рукой:

— Все равно мешок старый был, да и проверять бы пришлось. Рассчитывайся, забирай и вали. Сто золотых.

— Сколько? — аж поперхнулся я от такой наглости.

— Столько. — поучительно подняв палец вверх, повторил торговец. — Что ты думаешь — нету такого нигде? Как с банком история началась — все дварфийское под запретом. Чтобы не вооружились, значитца, да мстить не полезли.

— Оно ржавое. — с презрением сказал я, рассматривая груду металлолома под ногами. — Десять.

— Песочком протрешь — заблестит пуще нового! — отмахнулся недоросль. — Девяносто.

— И в пятнах крови. — уже с подозрением протянул я, носком ноги переворачивая кусок кольчуги. — Пятнадцать.

— Ну…дык…песочком! — немного смутился торгаш. — Восемьдесят.

— И в пробоинах… — рассматривая в клочья оторванный угол щита, на котором отчетливо виднелись отпечатки чьих-то зубов. Точно грызли. Гадость какая.

— А…Но… — еще большие сник коротыш, но тут же нашелся: — Зато сквозь них врага видно.

Я склонил голову набок и не мигая уставился на продавца.

— Семьдесят? — заискивающе предложил он.

Я смотрел не мигая.

— Шестьдесят? — менее уверенно, но все еще с надеждой в глазах.

Я смотрел.

— Пятьдесят? — грустно.

Я зевнул.

— Ну сорок-то? — с паникой и почти без надежды.

Я вздохнул, изображая вселенскую скорбь.

— Тридцать. — намертво севшим голосом, схватившись за голову. — И ни монетой меньше!

— Двадцать. — резюмировал я, прекращая торги.

— Двадцать пять? — снова заискивающе.

— Дешевле будет прирезать тебя прямо здесь и забрать все бесплатно. — я легонько оскалился, демонстрируя клыки дроу.

Коротышка на мгновение спал с лица, но тут же повеселел.

— Двадцать — так двадцать. — и, протянув мне руку и дождавшись, пока она будет пожата, добавил: — Один черт без дела валялось и выбрасывать собирался.

Я усмехнулся. Вот жук.

— Да и не дал бы никто больше десятки. — с откровенным злорадством добавил торгаш.

Ах ты маленький паршивец! И ведь не поторгуешься теперь — рукопожатием сделку завершили.

— Доставка за твой счет. — копируя злорадство, отзеркалил я и, не слушая возмущений, припечатал: — Нет доставки — нет денег.

Недоросль сплюнул, но согласился — деваться ему было некуда. Да и сплюнул чисто ради проформы — куш на продаже железного мусора он сорвал неплохой, грех не порадоваться. Доставка — копейки.

Договорившись о времени и месте, я двинул домой, по пути прикупив Мари пирожков и кое чего еще. Близилось время обеда.

— А! А! Что я тебе говорил? — едва не подпрыгивал Келлер, тыкая пальцем в удаляющуюся спину объекта. — Знаешь как это называется? Ролевые игры!

Фрост лишь устало прикрыл ладонью лицо и схватился за переносицу. О, боги…

— Зачем ему покупать разную рухлядь, а? В этой лавке отродясь ничего другого не было! Вырядит дварфов в разбойников, да прикажет себя…ловить! И грабить. А ведь когда грабят — жертву ощупывают. Обыск, так сказать. Первичное облапывание. А потом… Потом он попытается сбежать! А когда разбойники жертвую ловят — они ее наказывают. Знаешь какв игрищах содомитов наказывают?!