— Господин маг! Утихомирьте свою ученицу! И строго накажите ее за хулиганство! Строго накажите! Лучше всего высечь! Тридцать ударов, нет, пятьдесят! Мои люди окажут вам в этом помощь!

— Ага! — непонятно чему обрадовалась рыжая девочка, которую господин, висящий на стене, предлагал высечь.

— К сожалению, я не наставник ее высочества, — развел руками эпирский маг, а Киламина поняла, что задумала девочка, поэтому, ехидно ухмыляясь, спросила:

— Листик, а как ты собираешься их сечь, они же теми местами, по которым секут, к забору прилеплены!

— Это не является преградой для магической науки! — важно ответила девочка, и висящие на стене завопили и стали дергаться, как от ударов розгами.

— Э-э-э, ваше высочество, я первый раз вижу столь оригинальное применение магической науки, — тоже ухмыльнулся Гиун Парамин. — И долго вы их так будете сечь?

— Каких-то пятьдесят ударов, — пожала плечами Листик. — Он сам так сказал, хотя я думаю, что этого мало. Его вина безмерна! Он напал на членов семьи моей ученицы — это раз! Два — он оскорбил меня! И три — у него рожа гнусная!

— Ваше высочество, если сечь за гнусную рожу, то придется это делать с каждым третьим.

— Господин Парамин, а за оскорбление? Он меня оскорбил! За такое ваш светящийся царь головы рубит!

— Блистательный, — поправил девочку маг.

Листик тряхнула рыжей шевелюрой:

— Какая разница — блестит он или светится! Головы-то он рубит? Или нет? Меня оскорбили! Когда я сюда вошла…

— Сквозь стену, — хмыкнула Киламина. — Как они не поняли после этого, кто ты такая?

— Ага, совсем тупые, — подтвердила Листик. — Они еще и спиной ко мне стояли! Такое нарушение этикета! Да только за одно это им уже можно отрубить голову!

— Ага! — засмеялась огненная ведьма и как бы невзначай создала огненный шарик и стала катать его по ладони.

Висевшие на заборе замолчали, они поняли, что от произвола маленькой рыжей колдуньи их никто не защитит. К тому же почтительное обращение мага к ней: «ваше высочество» — показало, что эта девочка совсем не проста и действительно может приказать отрубить им головы.

— Ага! — повторила Листик и продолжила рассказывать: — Так вот, когда я сюда вошла, один из этих тащил девочку к воротам.

Листик показала на очень худую девочку, может, чуть старше, чем она сама, которая прижималась к пожилой и тоже худой женщине. Они обе пытались прикрыться своими разорванными платьями, да и на других одежда тоже была порвана в клочья.

— Остальные, — Листик ткнула пальцем в висящих на заборе, — тоже не стояли, видите, всю одежду порвали! А Миларимо, между прочим, принесла мне вассальную клятву, так что нападение на нее или на ее семью — это оскорбление мне! А я грозная и суровая! — Листик насупила брови.

Старая женщина, которую обняла Миларимо, перестала всхлипывать и со страхом посмотрела на девочку.

Листик повернулась к забору и грозно и сурово приказала прилепленным к нему:

— На колени!

— Они же висят, как они могут на колени? — Киламина перестала перекатывать огненный шар и с интересом уставилась на людей, висящих на заборе.

— Ага! Сейчас! — Девочка щелкнула пальцами, и шестеро мужчин повалились на колени вместе с забором, немаленькая глинобитная ограда накрыла их сверху. Листик пожала плечами: — Даже у великих магов случаются промашки. Сейчас исправлю!

Девочка с серьезным видом пощелкала пальцами. Видно, это ей понравилось, и она пощелкала еще, что-то напевая. Ограда встала на место, но увлекшаяся выщелкиванием мелодии девочка опять что-то перепутала. Теперь господин Кантарин и его охрана висели на заборе вниз головой. Листик утратила к ним всякий интерес и, нахмурив брови, что должно было означать повышенную суровость, но при этом растянув губы в широкой улыбке, обратилась к Миларимо:

— Ну, мой верный вассал, познакомь меня со своими родственниками!

— Листик, это моя мама, — представила Миларимо женщину, которую обнимала.

— Ага, очень приятно, — ответила девочка.

Миларимо по очереди назвала всех своих родственников. Пожилая женщина, к которой прижимались Лунилимо и Саламин, оказалась их матерью, женой старшего брата. На вопрос Листика: «Где он сам?» — девочке рассказали, что он и отец Миларимо полгода назад ушли на охоту и не вернулись. И никто не знает, что с ними случилось. А остальных братьев забрали в армию. Забрали обоих, хотя обычно берут по одному рекруту от двора, который выбирают по жребию. А тут… Как шептались по углам соседи, это было сделано по наводке местного помещика, господина Кантарина. Семья Миларимо и так была бедная, и продать девушку этому помещику их заставила крайняя нужда, а то, что потом случилось, родные восприняли как знак богов, которые очень не одобрили такой шаг. Поэтому как ни намекал господин Кантарин на то, что он готов вместо захваченной пиратами старшей дочки купить одну из младших или внучку, всегда получал отказ.