Он желал Эмму всем своим существом. Хотел целовать ее губы, ее грудь. Хотел подхватить ее на руки и перенести на диван, чтобы там, сорвав пеньюар, увидеть наконец ее всю. Он бы ласкал это тело до тех пор, пока оба они не обессилели бы от ласк. И пусть сие продлится не один час и даже не один день! Он брал бы ее вновь и вновь и никогда уже не позволил ей уйти…

Последняя мысль колоколом прозвенела в голове графа. Он отпустил девушку так же внезапно, как схватил, — только придержал за талию, чтобы она не упала, в одно мгновение лишившись опоры.

С момента их знакомства Киллорану несколько раз приходилось видеть Эмму растерянной, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что отразилось на ее лице сейчас. Глаза девушки смотрели на него с откровенным недоумением, а грудь судорожно вздымалась. «Я так и не поцеловал ее в губы… — внезапно подумал граф. — И слава богу».

Эмма была слишком потрясена, чтобы обратить внимание на то, что руки Киллорана слегка дрожат.

— Да, он за все ответит, — граф словно и не прерывал разговор, хотя сейчас в его душе бушевала целая буря, казалось бы, давно забытых чувств. — Не пройдет и месяца, как Дарнли будет лизать тебе руки. Если все сложится удачно, тебе даже удастся сохранить свое сокровище — невинность.

Киллоран сказал это умышленно, надеясь вывести Эмму из себя. Он хотел, чтобы девушка пришла в ярость и все-таки ушла из его дома. На этот раз он не бросился бы за ней. В конце концов, он найдет какой-нибудь другой способ напомнить Дарнли перед смертью о том, что произошло десять лет назад. Эта девушка грозит его душевному спокойствию.

Эмма ничего не ответила. Она лишь взглянула на него, и в этом взгляде была бесконечная печаль. Девушка повернулась и вышла из библиотеки.

Киллоран замер, прислушиваясь. Было слышно, как она поднимается по лестнице, теперь уже не стараясь ступать бесшумно. Затем хлопнула дверь, и все смолкло.

Граф налил себе бренди. Чтобы унять дрожь в руках и в… душе, ему потребовалось сделать это несколько раз. Изгнать из памяти запах Эммы и тепло ее тела бренди не помог.

Бог Мириам де Винтер никогда не оставлял ее своими заботами. По-другому и быть не могло, ведь Мириам все делала по воле Всевышнего.

В газете она просматривала только новости биржи, поскольку деньги любила почти так же, как Господа. Еще ее интересовали военные притязания Англии — они сулили новые доходы с капитала покойного Ланголета.

В то утро все с самого начала пошло не так, как обычно. Наверное, потому, что ночью ей приснилась Эмма. Ярость снова захлестнула Мириам, так что сейчас она в раздражении металась по мрачной маленькой гостиной, служившей ей одновременно кабинетом. Мириам уже успела выплеснуть гнев на всех тех, кто ненароком попался ей под руку. Больше всех досталось повару и горничной. Не обошла гроза стороной и Прингла, ее флегматичного, ничему не удивлявшегося секретаря. Мисс де Винтер редко давала выход гневу, предпочитая ему ледяное спокойствие, но сейчас она не могла совладать с собой. Мириам схватила фарфоровую статуэтку — собачку, так нравившуюся ее отцу, и с размаху бросила об стену.

Затем она рухнула на диван, который протестующе заскрипел, и схватила со стола газету, надеясь узнать, нет ли где новой войны.

В этот самый момент Господь сподобил мисс де Винтер перевести взгляд на светские ново сти. Главная из них касалась появления в обществе загадочной незнакомки. Рыжеволосой.

— Прингл! — Пронзительный вопль Мириам эхом разнесся по всему старому дому.

Секретарь тут же возник в дверях гостиной.

— Слушаю, мисс де Винтер, — прошелестел он.

Мириам ткнула костлявым пальцем в газету.

— Я хочу знать, о ком идет речь, — безапелляционно заявила она. — Здесь написано лорд К. и мисс Э. Б. Мне нужно имя этой мисс. И лорда тоже! Причем не через неделю, а сегодня!

Секретарь с опаской вошел в гостиную, словно это была не комната в лондонском особняке, а клетка с тигром в итальянском цирке.

— В газетах никогда не пишут настоящих имен, если речь идет о важных особах.

— Почему?

— Полагаю, потому, что в высшем свете все и так хорошо знают друг друга, а если вы не принадлежите к их кругу, вам это и знать не нужно.

Мириам схватила газету и швырнула ее в Прингла.

— Здесь упомянуты семнадцать человек. Семнадцать, Прингл. Все они были вчера в опере, а потом на вечере с танцами у лорда Д. Мне нужны имена! Сегодня!

Секретарь поднял газету. Его хозяйка редко выходила из себя так, чтобы швыряться статуэтками и газетами, но смерть отца и совпавшее с этим печальным событием исчезновение кузины сказались на ее самообладании, и не лучшим образом.

— Я сделаю все, что смогу, мисс де Винтер.