— Узаконенный? — удивился Вертен. — Чьим же ребенком он был тогда?

Молодой чиновник покрылся краской, произнося эти слова:

— Видите ли, тут говорится, что дело на этого брата находится в архивах императорского дома. Возможно, князь Монтенуово сможет просветить вас на этот счет.

Что, как понял Вертен, означало, что младший брат был незаконным отпрыском Марии Лутц и члена императорской семьи.

— Вы считаете это важным? — спросил князь Монтенуово, когда Гросс объяснил ему причину их посещения.

— Настоятельно важным, — подчеркнул Гросс.

— Вряд ли это те сведения, которые мы хотели бы сделать достоянием публики.

— Это лицо может оказаться нашим убийцей и тем, кто пытается устранить Малера, — заявил Вертен. Времени для соблюдения великосветских приличий не оставалось.

— Хорошо, — ответил Монтенуово невозмутимым тоном. Он откинулся в своем кресле, посмотрел на фреску, изображающую двух херувимов, парящих на потолке над его письменным столом в стиле барокко, а затем совершенно не по-княжески прищелкнул языком.

— Это будет выполнено. Вы не могли бы подождать в приемной? Мой помощник займется этим.

Десятью минутами позже им предоставили свидетельство о рождении Вильгельма Карла, увидевшего свет 20 декабря 1860 года, позже получившего фамилию Ротт. Но в документе его истинным отцом был записан эрцгерцог Вильгельм, один из братьев императора Франца-Иосифа. Прожив всю жизнь холостяком, принц скончался в 1894 году, но, как оказалось, его потомство продолжало жить.

Малер, приобретший свой прежний вид, работал над партитурой «Тангейзера», когда Жюстина впустила Вертена в большую гостиную с огромным роялем фирмы «Безендорфер». Тем временем Гросс с Дрекслером отправились расследовать новое направление.

Вертен зачастую диву давался, как дирижеры умудряются руководить оркестром из пятидесяти или более исполнителей и составом певцов, число которых иногда достигало сотен, в особенности в грандиозных постановках Малера, и все это в течение двух- или трехчасового исполнения сложной и предъявляющей высокие требования оперной партитуры. Теперь он своими собственными глазами наблюдал за несложным отчасти объяснением: тяжкий труд, учет мельчайших деталей и усиленная проработка, которая заставила бы побледнеть от зависти кандидата на сдачу экзамена на аттестат зрелости. Малер, дирижировавший оперой множество раз в своей карьере, левой рукой проигрывал партитуру, одновременно делая правой подробные замечания, пришедшие ему на ум в последнюю минуту.

Несмотря на то что несколько дней назад он стоял одной ногой в могиле, Малер собирался дирижировать сегодня особой постановкой «Тангейзера», данью уважения вдове Вагнера, Козиме, которая должна была присутствовать на спектакле.

— Вертен, — завидев адвоката, обратился он к нему, — вы поймали его?

— Скоро, господин Малер.

Композитор кивнул сестре, ожидавшей у двери. Жюстина ушла и закрыла ее за собой.

— Я хочу совершенно ясно дать понять вам и вашим друзьям-сыщикам: я желаю, чтобы мою сестру, Натали или господина Розе больше не беспокоили вашими допросами. С ними не должны обращаться как с заурядными преступниками. Это ясно?

Внезапно его лицо приобрело жесткое, хищное выражение.

Но на Вертена этот метод запугивания не оказал никакого воздействия.

— Кто-то пытается отправить вас на тот свет, господин Малер. Кто-то, уже убивший за это время трех человек.

— Трех?

— Да. Я только что стал свидетелем леденящей кровь картины преступления, когда была убита молодая женщина. Возможно, она видела, как наш злоумышленник покидал квартиру господина Гюнтера, и заплатила за это своей жизнью.

— Это ужасно, — пробормотал Малер.

— Да, и потому нет времени для условностей и светских или семейных любезностей. Вы наняли меня, чтобы выполнить работу, и я намерен сделать ее.

— Хорошо, а где же вы были тогда, когда я нуждался в вас? Послали вашего помощника, в то время как я просил приехать вас.

Вертен не хотел высказывать очевидное: никто не может спасти тебя от убийцы, который поставил своей целью разделаться с тобой или готов отдать свою собственную жизнь в схватке.

— Тор — компетентный человек.

— По завещаниям и доверенному управлению. Но я нанял вас для большего, чем только для этой работы. Кроме того, он опоздал. — Малер поднял брови при упоминании об этом непростительном грехе.

— Я уверен, что вы осведомлены о сложных железнодорожных пересадках, которые необходимо делать. Поезда не всегда ходят по расписанию.

— Ваш помощник опоздал на целый день, — подчеркнул Малер. — Мы ожидали его в среду. На самом деле он прибыл только в четверг, да еще и был вынужден вернуться в город в тот же день после обеда.