— Всегда? И никуда более?

— Ревнуешь, Хэнк?

— Нет. Просто интересно, что я тогда почувствую.

Он смотрел на нее с другого конца комнаты, не торопясь приближаться к ней, намеренно откладывая это удовольствие. На Дагни была серая офисная юбка и блузка из полупрозрачной белой ткани, пошитая под мужскую рубашку; над талией она расширялась, подчеркивая линию бедер; свет лампы за спиной Дагни обрисовывал перед Риарденом весь конур ее изящного тела.

— Как прошел банкет? — спросила она.

— Отлично. Я удрал при первой возможности. Почему ты не пришла? Тебя приглашали.

— Не хотела, чтобы нас видели вместе.

Риарден посмотрел на нее, дав взглядом понять, что причина ему ясна. Затем черты его лица дрогнули, складываясь в веселую улыбку.

— Ты много потеряла. Национальный совет металлургов более не станет подвергать себя такому испытанию, как общение со мной в качестве почетного гостя. Если только, конечно, этого можно будет избежать.

— А что произошло?

— Ничего. Просто была уйма речей.

— И ты прошел через столь тяжкое испытание?

— Нет… вернее, да, но, в известной мере… я намеревался получить удовольствие.

— Принести тебе чего-нибудь выпить?

— Да, если тебе не трудно.

Дагни повернулась, чтобы выйти. Риарден остановил ее, встал за спиной и взял за плечи; повернув голову Дагни к себе, он поцеловал ее в губы. Когда он оторвался от нее, Дагни вновь притянула его к себе жестом властной собственницы, как бы подчеркивая свое право на это. И только потом сделала шаг в сторону.

— Бог с ней, с выпивкой, — проговорил Риарден. — В общем, я не очень-то и хочу, просто приятно, что ты обо мне заботишься.

— Хорошо, вот и позволь мне позаботиться о тебе.

— Не надо.

Риарден улыбнулся, растянулся на кушетке и лег затылком на скрещенные запястья. Он чувствовал себя дома; другого дома у него, похоже, никогда и не было.

— Видишь ли, худшей частью банкета явилось то, что всех присутствующих объединяло одно желание — поскорее с ним покончить, — проговорил он. — Но одного я не могу понять, зачем в таком случае его вообще нужно было устраивать. Чего ради так стараться — ради меня?

Взяв пачку сигарет, Дагни протянула ее Риардену, а потом услужливо поднесла зажигалку. Улыбнувшись в ответ на смешок Риардена, она присела на подлокотник кресла, стоявшего в противоположном конце комнаты.

— Почему ты принял их приглашение, Хэнк? — спросила она. — Ты же всегда отказывал им в своем обществе.

— Не хотелось отвечать отказом на предложение мира — тем более после того, как я победил их, о чем они превосходно знают. В организацию эту я никогда не вступлю, но в ответ на приглашение быть почетным гостем… ну, мне думалось, они умеют проигрывать, сохраняя лицо. Я считал, что это благородно с их стороны.

— С их стороны?

— Ты хочешь сказать, с моей?

— Хэнк! После всего того, что они сделали, пытаясь остановить тебя…

— Я победил, разве не так? Вот я и подумал… Знаешь, я вовсе не держал на них обиды за то, что они не сумели сразу разглядеть достоинства металла… Ведь в конце концов они это сделали. Каждый человек учится, как умеет, и когда приходит его время. Да, я знал, там были и трусость, и зависть, и ханжество, но подумал, что все это лишь на поверхности — теперь, когда я доказал свою правоту, причем доказал ее столь очевидно!.. Вот я и решил: меня приглашают, дабы выразить одобрение металлу, а…

За короткое мгновение паузы Дагни улыбнулась; она поняла, что Риарден хотел сказать: «…а за это я простил бы кому угодно и что угодно».

— Но все было не так, — продолжил он. — И я не знаю, в чем состоял их мотив. Дагни, не думаю, чтобы у них такового вообще не было, я просто не знаю… Они устроили этот банкет не с целью порадовать меня, не с целью что-то от меня получить или хотя бы спасти свое лицо перед публикой. Банкет этот, похоже, не имел никакой цели, никакого смысла. Раньше, осуждая металл, они совершенно не были заинтересованы в том, чтобы не дать ему хода — и сейчас его судьба была им столь же безразлична. Они даже не боятся, что я прогоню их с рынка — даже это их не волнует! Знаешь, на что был похож этот банкет? Будто им кто-то подсказал, что некоторые ценности следует чтить, причем именно таким образом… вот они и принялись совершать все необходимые телодвижения, как призраки, бездумно повторяющие далекие отзвуки лучших времен. Я… я просто не мог вытерпеть этого.

Она сказала нарочито бесстрастным тоном:

— И ты еще не считаешь себя щедрым!

Риарден посмотрел на нее; глаза его в удивлении просветлели:

— Почему ты так на них сердита?

Дагни покачала головой и, стараясь скрыть нежность, ответила:

— А ты-то хотел порадоваться…

— Наверно, и поделом мне. Я не должен был ничего ожидать. Сам не знаю, чего я хотел.

— А я знаю.

— Я никогда не любил подобных мероприятий. Не знаю, почему я решил, что на этот раз все будет иначе… Знаешь, когда я отправлялся туда, мне казалось, что металл преобразил все вокруг, даже людей.