— Это уж точно, — поддакнул собеседник. — Видел раз в округе на учёбе, как конвойные показывали своё мастерство. Больше всего впечатлило, как они пальцем кирпич протыкают. Сам посуди: кирпич такой твёрдый, а тут одним пальцем раз! — и дырка. Сверлом так быстро не просверлишь. А человека им убить так и говорить нечего, пальцем чик — и насквозь. Слышал я, командир, кто-то из начальства хочет посадить здесь уездную управу…

— Прибыли, — сообщил Лу Лижэнь. — Дай команду сигнальщикам.

Маленький шустрый боец достал какой-то странный тупоносый пистолет с коротким стволом, нацелил в небо над рекой и выстрелил. В вышину взлетел жёлтый огненный шар, замер там на миг, а потом с шипением упал по кривой на середину реки, оставляя за собой дымный белый след. К нему устремились чайки, но, приглядевшись, с пронзительными криками шарахнулись прочь.

На другом берегу стояла группа смуглых, коренастых людей. Из-за серебристых бликов казалось, что они стоят не на дамбе, а на воде.

— Дайте другой сигнал, — приказал Лу Лижэнь.

Невысокий боец достал из-за пазухи красный флаг, приладил его к брошенной Цзунь Луном ивовой ветке и развернул полотнище. С противоположного берега донёсся одобрительный рёв.

— Отлично! — воскликнул Лу Лижэнь, вешая бинокль на шею, и повернулся к давешнему собеседнику: — Давай, Цянь, дуй в полк, передай начальнику штаба, чтобы доставил сюда пленных, да побыстрее.

Цянь козырнул и скатился с дамбы.

Лу Лижэнь прыгнул на плот, потопал ногами, проверяя надёжность, и повернулся к Цзунь Луну:

— А он посреди реки не развалится?

— Не волнуйся, начальник, — успокоил Цзунь Лун. — Осенью десятого года Республики [109] мы тут переправляли на плоту сенатора Чжао. Тот плот тоже я сработал.

— Сегодня мы переправляем важных пленных, — заметил Лу Лижэнь, — так что всё должно пройти без сучка без задоринки.

— Будьте спокойны. Если развалится, можете отрубить мне девять пальцев из десяти.

— И что? — усмехнулся Лу Лижэнь. — Если действительно что-то случится, даже мне десять пальцев отруби — всё без толку.

Во главе своего выводка на дамбу поднялась матушка, и Лу Лижэнь почтительно подошёл к ней:

— Вы, бабуля, подождите здесь, в сторонке, они скоро прибудут. — Он нагнулся к Лу Шэнли, но та испуганно расплакалась. — Вот ведь девчонка, отца родного не признаёт, — смутился Лу Лижэнь, поправляя очки, закреплённые на ушах тесёмкой.

— Скажи-ка, пятый зятёк, а всем этим вашим переворотам туда-сюда, от которых одни беды, когда хоть конец-то будет? — вздохнула матушка.

— Не волнуйтесь, уважаемая, года через два, самое большее через три, наступит для вас мирная жизнь, — не задумываясь, ответил Лу Лижэнь.

— Я простая женщина, мне не след особо рот раскрывать, но неужто ты не можешь отпустить их? Как ни крути, они ведь тебе родственники!

Лу Лижэнь лишь усмехнулся:

— Не имею права, уважаемая тёщенька. Разве вас кто заставлял заводить таких беспокойных зятьёв? — Тут он рассмеялся, и его смех разрядил напряжённую обстановку на дамбе.

— Замолвил бы слово начальству, чтобы их помиловали, — не унималась матушка.

— Что посеешь, то и пожнёшь, — отвечал Лу Лижэнь. — Посеешь якорцы [110] — не удивляйся, если поранишь руки. Так что, уважаемая тёщенька, всё это пустые хлопоты.

В сопровождении конвоиров в проулке показались Сыма Ку, Бэббит и Няньди. У Сыма Ку руки были связаны за спиной, у Бэббита — на груди, мягкой обмоткой, а у Няньди оставались свободными. Когда они проходили мимо нашего дома, Сыма Ку направился к воротам. Конвоир попытался было задержать его, но Сыма Ку плюнул в него с возгласом:

— Прочь с дороги, с родными попрощаться хочу!

Лу Лижэнь сложил ладони рупором и крикнул в сторону проулка:

— Командир Сыма, не заходи, они все здесь!

Похоже, Сыма Ку его не услышал: оттеснив плечом конвоира, он прорвался во двор, за ним вошли Бэббит с Няньди. Толклись они там очень долго, и Лу Лижэнь всё время поглядывал на часы. На другом берегу конвойные, не переставая, сигналили красным флажком. Сигнальщик с этой стороны размахивал в ответ большим красным полотнищем. Махал он то так, то этак, словно демонстрируя свою выучку.

Наконец Сыма Ку и остальные вышли из нашего двора и быстро забрались на дамбу.

— Спустить плот! — скомандовал Лу Лижэнь.

Солдаты столкнули тяжёлый плот в яростно бурлящую реку. Плот погрузился в воду, медленно всплыл, и его развернуло вдоль берега. Несколько бойцов крепко держали связанные из обмоток чалки, чтобы его не унесло.

— Командир Сыма, мистер Бэббит, — заговорил Лу Лижэнь, — наша армия отличается человечностью и справедливостью, мы уважаем родственные чувства, и поэтому в нарушение правил я позволил вашим родным устроить вам прощальное угощение. Надеюсь, это не займёт много времени.