Света вошла в салон, взяла свою сумку, выбросила оттуда что-то лишнее прямо на сидение, положила несколько бутербродов, которые с вечера, валялись на полу в целлофановом пакете.

Я понял, что она собирается идти вместе со мной, но против такой попутчицы я ничего не имел.

Не могу объяснить, почему, но мне было очень грустно расставаться с друзьями, более того, я бы сказал, тревожно. Истоки этой неосознанной тревоги происходили где-то из глубины сознания, из той его части, которая менее всего подвластна разуму и которую мы привыкли в обиходе именовать интуицией.

Не знаю, что именно на меня нашло, прямо какое-то наваждение. Мне вдруг показалось, что я больше никогда не увижусь с членами нашей компании, я как бы подспудно ощущал, что надвигается некая страшная беда. Вот только не мог точно определить, кому она угрожает, остающимся возле автомобиля, или же нам со Светланой?

В общем, бред полнейший. Если появляются подобные мысли, наверное, действительно пора всерьез задуматься о собственном психическом состоянии. А потому, я усилием воли решительно подавил негативные эмоции и пытался, как мог, хотя бы внешне соответствовать образу нормального и морально устойчивого человека.

– Вы долго не гуляйте, - с беззаботной улыбкой напутствовала нас Лена, - Постарайтесь вернуться до темноты.

Было всего лишь около одиннадцати утра, и мы с легким сердцем обещали не задерживаться.

Светлана захватила пару пустых бутылок, чтобы, если мы найдем воду, было в чем ее принести, и отправились в путь. Так, как никаких знакомых ориентиров не наблюдалось, не стоило особо и задумываться, куда направляться. Но мы почему-то одновременно, не сговариваясь, повернули в сторону увиденных накануне деревьев. Наверное, нас обоих манила столь желанная прохлада их тени.

Мы отошли где-то с десяток метров, и я не выдержал, оглянулся. И неожиданно встретился взглядом с Вадимом. В средине автобуса он прислонился лицом к стеклу и внимательно наблюдал за нами. Причем, взгляд его показался мне очень странным. Я не могу объяснить, чем именно, просто мне вдруг стало очень нехорошо, неуютно. Даже жутко. Словно мороз пробежал по коже. Я нервно отвернулся, но Светлана почувствовала неладное в моем поведении. Она успела перехватить мой взгляд, и я понял, увиденное ей так же не пришлось по душе. Она побледнела.

– Не нравится мне все это...- сказала девушка, но я благоразумно не стал уточнять, что именно она имела в виду. Мне не хотелось обсуждать с ней то, что мне самому было непонятно, да и вообще, хотелось хоть на время отвлечься от загадок и непоняток, которые так и кишели вокруг нас.

Солнце жарило немилосердно, на синем небе не было даже намека хоть на самое захудалое облачко, а заветные деревья находились так же далеко, как и раньше. В какой-то миг мне даже показалось, что они издеваются над нами, отодвигаясь все дольше по мере нашего к ним приближения. К тому же, мы изнывали от жажды. Минералка давно была выпита и забыта. А ничто так не усугубляет потребность, как отсутствие желаемого. Не уверен, что мне так же хотелось бы пить, если бы рядом была вода... Только от таких самоуспокаивающих мыслей легче почему-то не становилось.

– Наверное, вчера Земля пережила некую глобальную катастрофу, - выдвинула очередную версию Светлана.
– Столкнулась с метеоритом, кометой, еще чем-нибудь. Сначала атмосфера от резкого повышения разразилась грозой, а затем вся влага резко испарилась. И теперь всему живому неминуемо придет конец.

– У тебя не голова, а дом советов, - деланно восхищался я, потому что различные версии происшедшего стали сыпаться на меня сразу, лишь только мы отошли от лагеря.
– Только есть маленькая закавыка. Если бы все случилось так, как ты говоришь, нам бы вчера на голову лился кипяток, а, как мне помниться, дождь был довольно таки прохладный...

Светлана замолчала, наверное, придумывала очередную научно-обоснованную гипотезу, которая, обязательно должна была вкладываться в рамки ее материалистического мировоззрения. Ее практицизм, по правде говоря, начал меня задалбливать не меньше, а, может, и больше, чем недавние язвительность и занудство.

Странные бывают люди. Все им нужно знать досконально, и пока они не найдут объяснения всему, что происходит, нипочем не успокоятся. Я себя к таким не относил и потому, в данный момент, меня все-таки больше волновало отсутствие воды. С решением вопросов глобального значения можно было и повременить. Как там ни крути, а человеческое "я" призвано оставаться рабом собственного тела. Никуда нам от этого не деться. И в таком положении вещей, я не видел ничего противоестественного, в отличие от заумных тирад попутчицы.

– Не нравится мне твоя теория, - смахнув пот и, облизав высохшие соленые губы, все же продолжил разговор.
– Сама подумай, если ты права, то очень скоро нам предстоит превратиться в высохшие мумии, не говоря уже о том, что смерть от жажды не из приятных. Так что, может, выдашь нечто более оптимистическое?

Светлана не удосужила меня ответом. Уловить иронию в моих словах было совсем не сложно, а она принадлежала к той категории людей, которые обожают прикалываться над другими, но не терпят насмешек над самими собой. Она надулась, и некоторое время мы продвигались молча.