День в Бейпоре начался с дружного, оглушительно громкого карканья индийских ворон, гнездившихся на кокосовых пальмах. Время от времени стая этих горлопанов взлетала и направлялась в городские кварталы — покопаться в отбросах. К сожалению, в город улетали не все. Многие предпочитали кормиться, перелетев реку, на берегу или на кораблях. Не оставляли они своим внимание и «Сохар», усаживаясь на мачты, оглашая воздух хриплыми голосами и бомбардируя пометом палубу. Временами, выждав подходящий момент, когда поблизости не оказывалось людей, они устремлялись вниз и хватали все, что напоминало съестное, даже прогорклый жир, которым мы смазывали корабельные блоки. Не оставляли наш корабль своим вниманием и местные жители. Одни целыми днями стояли на ближайшем причале, иные время от времени проплывали в каноэ мимо «Сохара»; и те и другие не сводили глаз с нашего корабля, походя на ворон, стремившихся чем-нибудь поживиться. Когда Салех выбросил за борт отслуживший свое кокосовый трос, от причала тут же отошла лодка, и лодочник, тощий старец, выудил этот трос из воды и проворно погреб обратно.

Тягостное окружение (царившая вокруг нищета, грязь, зловоние, тучи москитов и, ко всему прочему, изнуряющая жара при высокой влажности) угнетало находившихся на борту европейцев, да и приводило к апатии, пожалуй, весь экипаж. Чтобы преодолеть эту вялость, экипаж следовало чем-то занять. А работы было немало: нам предстояло поставить новые паруса, заменить кое-какой рангоут, освободиться от балласта, произвести кренгование и соорудить несколько ящиков, чтобы освободить палубу от вещей, которым на ней было не место. Однако дело упиралось в инертность портовых властей, предоставивших нам причал только после длительного обхаживания начальства. Даже закупить лесоматериал для рангоута оказалось нелегким делом. Пока я занимался организационной работой, «Сохар» праздно стоял в устье реки, лишь поворачиваясь на якоре под действием приливо-отливного течения.

На следующий день нашего пребывания в Бейпоре часть экипажа стала страдать расстройством желудка. Прошел день-другой, и этот неприятный недуг охватил всех. Причиной тому, насколько я рассудил, были плохо вымытые продукты — не хватало чистой воды. Река была схожа со сточной трубой, и использовать эту воду было немыслимо. Чистая вода имелась в колодце на берегу, но в нужном объеме ею было не запастись. К тому же однажды матросы обнаружили в ней опарышей. Тягостная окружающая атмосфера, усугублявшаяся болезнями, напоминала мне прочитанный рассказ о торговых судах, два века назад совершавших рейсы из Бейпора в Африку. Суда эти, ожидая погрузки, неделями простаивали в зловонном устье реки, что сопровождалось гниением кораблей и смертью матросов от лихорадки. За два века мало что изменилось. Вот в таких условиях мы встретили Рождество.

В конце концов «Сохару» все же выделили причал, и мы приступили к освобождению корабля от лишнего груза. На берег были переправлены отслужившие свое тросы, канистры, запасные якоря, цепи и даже продукты — все, что могло облегчить корабль, нуждавшийся в кренговании. Последним на берег был переправлен балласт — сотни мешков с песком. Эта работа проводилась в удушливую жару, сопровождавшуюся большой влажностью, а находиться в трюме, где лежали мешки, было почти что невыносимо. Мало того что трюм походил на раскаленную печь в аду, от газа, который так и не выветрился, нещадно першило в горле. Однако люди не жаловались и, образовав живую цепочку, передавали друг другу мешки: из трюма — в люк, из люка — на палубу, с палубы — на причал, с причала — на берег.

Неожиданно Эйд запел веселую песенку, ее подхватили сначала оманцы, а за ними и европейцы. Работа заспорилась, и теперь мешки, казалось, летели, чтобы обосноваться на берегу. Камис-полицейский, стоявший у люка и принимавший мешки из трюма, лоснился от пота, но походил на выигравшего схватку борца. Высокорослый Питер, возвышавшийся на причале (успевший залечить ногу), метал на берег мешки, словно это были теннисные мячи. Даже обычно медлительный Джумаил, работавший в трюме, старался изо всех сил, напоминая терьера, несущегося за жертвой. В люке показывалась лишь его голова, казалось, отделившаяся от тела. Джумаил зачем-то остригся наголо, и его мелькавшая голова походила на черный футбольный мяч. За два с половиной часа 15 тонн песка были переправлены из трюма на берег.

Вечером я узнал, что заставило Джумаила остричься наголо. Я обратился за пояснением к Мусаламу, с которым вместе отправился в город, и он, помявшись, ответил:

— Джумаил бывал в Бейпоре, и здесь он женился. Но, вернувшись в Оман, он не стал заботиться о жене, как того требует мусульманский обычай. Ни разу не выслал ей деньги на содержание. Он боится, что его узнают родственники жены и заставят платить приличную неустойку. Потому и остригся наголо: думает, что его не узнают.

Знакомая история, неожиданно получившая свое продолжение. Откашлявшись и, видно, собравшись с духом, Мусалам сообщил мне, что познакомился в городе с индийской семьей, которая сдает комнату за сто пятьдесят рупий в неделю, и попросил у меня разрешения проводить ночи на берегу. Я возражать не стал, и Мусалам тут же огорошил меня:

— Я хочу жениться на девушке из этой семьи, — отведя глаза в сторону, сказал он. — Но на это требуется разрешение капитана.

Только тут я заметил, что Мусалам прифрантился, надев новые штаны и рубашку и приведя в порядок усы и прическу. Похоже, он и впрямь собрался жениться. Но когда он успел познакомиться с девушкой и договориться с ее родителями? «Сохар» стоит в Бейпоре всего несколько дней, а команда весь день проводит на корабле. Я отпускаю людей на берег лишь вечером.

— Расскажи мне о семье девушки, на которой ты собрался жениться, — попросил я.

— Я повстречался с этими людьми в городе. Вполне приличные люди, исповедуют мусульманство. Они пригласили меня к себе. Я уже несколько вечеров ужинаю у них. Они бедны, но оманцев с удовольствием принимают. Оманские моряки часто останавливаются у них.

— А зачем ты спрашиваешь у меня разрешение на женитьбу?

— Таков порядок — мне сказали об этом мои товарищи. Если моряк хочет жениться, капитан должен дать на это согласие. — Сделав паузу и снова отведя глаза в сторону, Мусалам, понизив голос, продолжил: — Чтобы жениться на этой девушке, мне необходимо дать деньги ее семье. Капитан, вы не дадите мне в долг?