Шрифт:
— Не знаю, — сказал я. — Никаких особенных дел нет. Засунули меня в школьный драмкружок — приходится ходить. А какой я актер? Смех один. Вот все мечтаю, что летом поеду с дедом в путешествие, на лодке. Вы-то не забыли? Если сможете, мы с дедом двумя руками за. Только вам своя лодка будет нужна. Достанете?
— Наверняка. Есть у приятеля.
— Двухместная?
— Ага. Большая.
— А если мы еще паренька из нашего класса возьмем, вы не против?
— Конечно, не против, — сказал он, но я видел, что он уже читает мой рассказ. — Рассказ не очень-то получился, — сказал наконец Игорь Николаевич. — Во всяком случае, мне не нравится.
— Жаль, — сказал я. — Я очень старался.
— Да, жаль, — сказал он. — Правда, старание не всегда дает положительный результат. Тут важно, чтобы начало было легкое такое, естественное, чтобы все шло своим чередом. Нормальный замысел важен, понял?
Я сказал, что не очень-то понял.
— Видишь ли, когда ты пишешь, тебе вовсе не обязательно помнить, что тебе двенадцать лет всего… Но я-то помню. Когда ты про кошку написал — там все было в порядке. Написал, как чувствовал, за нее, хоть ты и не кошка.
Я засмеялся.
— …А тут ты о взрослом человеке пишешь. Пишешь честно, искренне, чувствуешь за него, понял? А на самом-то деле тебе за него чувствовать посложнее даже, чем за кошку. Кошке ты приписал предполагаемые, так сказать, ощущения и — случайно получилось. А тут ты именно свои ощущения приписал взрослому человеку — и это заметно. Получаются несовпадения. Хочешь не хочешь, а очень многие взрослые ощущения тебе незнакомы. Легковесный рассказ получается. Что-то точно, а что-то — явно не то. Ну, пейзажи хорошие, но этого мало. Маловато.
— Вроде бы ясно, — сказал я. — Да, действительно. Как это я раньше не сообразил! Вот дурак! Откуда я могу знать, что чувствуют взрослые люди! Только по догадке. Да-а, жаль. Получается, что мне о взрослых писать и не стоит. Только о себе, о детях или о животных. О кошках, например.
Мы с Игорем Николаевичем оба рассмеялись.
— Нет. Пиши, о чем хочешь, — сказал Игорь Николаевич. — Пиши — это главное. Каждый рассказ не может быть хорошим, тем более — очень хорошим. Пусть этот не удался — опыта все равно добавилось. Да и симпатичные куски там есть. Главное, чтобы хотелось писать. Хо-те-лось. Интересно, когда ты пишешь, начинаешь, — тебя тянет писать, или просто забавно, интересно?
— Не знаю, — сказал я, подумав. — Вроде занятно. Раньше-то я не пробовал. Но вроде бы и тянет. Немного похоже на дневник. Вы ведь знаете, некоторые ребята ведут дневник, особенно девчонки.
— Я вел дневник, — сказал Игорь Николаевич.
— Правда?! — Я удивился.
— Ну, а чего здесь такого?
— А скрывали от ребят?
— Да, это было. Стеснялся… Я кое-что узнал про лодку, надувную. Лодка есть, двухместная. Все дело в том, буду ли я свободен, когда вы с дедом отправитесь.
— Отлично! — сказал я. — Я вам заранее сообщу. И потом… мало ли что… вдруг вам самому понадобится — запишите мой телефон.
Он записал, и скоро мы попрощались: ему снова нужно было идти в редакцию радио.
28
Что это не Света, я сразу догадался, но не сообразил почему-то, что это Айседора подошла.
— Это Алеша, что ли? — спросила она.
— Да. Здравствуйте, — сказал я.
— Мой птенец говорил, что ты будешь звонить. Она сказала, знаешь что?
— Не. Не знаю, — сказал я.
— Что если можешь, подъезжай ровно в пять к Ленфильму, а если не сможешь, звони в шесть. Выбирай сам, понял?
— Понял.
— Как дед?
— Он через две недели в санаторий едет. Месяца на полтора.
— Он говорил, когда мы на рыбалке были. Ему — привет. Скажи, что я позвоню.
— Передам.
— Ну, привет.
— До свидания.
— Как каникулы-то проводишь?
— Да кое-как.
— А на рыбалке чего не был? Когда мы с дедом плотву драли.
— Так вы же в будний день ездили, а мы еще учились.
— Точно. Верно. Ну, привет.
— До свидания.
— Отгадай загадку: «Не птица, не синица, а перья есть, и хвостик есть. На кого похоже?»
— Не знаю.
— Дурашка ты. О-кунь. Пока.
— До свидания.
И она повесила трубку. Не знаю отчего — я вдруг маленько развеселился. Конечно, нужно ехать к Ленфильму, думал я, тогда я наверняка ее увижу, а если звонить — то да се, мало ли что…