В последующие 7–8 лет европейцы изо всех сил догоняли американцев именно в сфере продаж. Догнали. И мы действительно увидели 160 центов за евро на пике этого процесса. Дальше пошла конкуренция по другим направлениям, другие факторы стали оказывать влияние на курс. Но в первом десятилетии XXI века главным фундаментальным процессом, который стоял за рынком, и о котором я говорил в 99–м году, был этот процесс ликвидации разрыва в технологиях продаж.

Сейчас мы находимся в начале нового рывка, и опять Соединённые Штаты в лучшем положении потому, что они в значительной степени устранили старую промышленность и её лобби. Они могут начать процесс реиндустриализации.

Этот процесс начинается. Я не говорю «начнётся» — он уже начинается сегодня, он имеет место. Сейчас в Соединённых Штатах начинается бум новых индустриальных производств. Производить, производить и производить — это будет магистралом развития Соединённых Штатов в предстоящее десятилетие.

Кто может составить по своему характеру экономики сейчас конкуренцию Соединённым Штатам? Может составить Сингапур, может составить Гонконг, где ещё лучшие условия для реиндустриализации. Но поскольку несравнимы масштабы США и обоих этих городов — в Америке таких городов пруд пруди — их лучше рассматривать как некие филиалы американской экономики в Азии, а не как самостоятельных конкурентов.

У всех остальных стран такой возможности быстро осуществить реиндустриализацию нет. У японцев, у России, у европейцев висит на шее одинаковый груз в виде паразитического государства, паразитических общественных слоёв и заточенных под их интересы процедур формирования власти. Вторая проблема — наличие старой индустрии, которая имеет своих лоббистов и которая через государственный механизм изо всех сил препятствует прогрессу. Но «изо всех сил» не значит, что она может тотально препятствовать. Если кто–то захочет заниматься реиндустриализацией в России, например, или в Европе, он вполне может построить современное автоматизированное производство, вписать его в общество, продавать продукт. Многие уже это делают. Это не так просто как в Америке, но ведь вообще делать бизнес в этих странах не так просто, как в Америке. Поэтому назвать эти препятствия непреодолимыми не представляется возможным.

Тем не менее, лоббистские группы есть, и они стоят на пути прогресса. В России эту роль играет сегодня ВПК. Вы знаете, что 20 лет назад я не только называл ВПК самой прогрессивной силой в России, базой русской технократии. Я активно лоббировал в то время интересы ВПК. Но с тех пор исторические условия изменились, и сегодня ВПК России превратился в лобби интересов старой, умирающей промышленности.

Это порождает крайнюю противоречивость позиций ВПК. С одной стороны, верхушка этого клана и сам Рогозин очень хорошо понимают необходимость технических инноваций, необходимость создания новой техники, необходимость продвижения новой техники, необходимость создания новых вооружений. Но они не понимают (искреннее понимают, искренне, а не только потому, что за этим стоят определённые интересы), что для производства этой новой техники нужна совершенно другая промышленность, совершенно другой инструмент. Они надеются решить задачу тем инструментом, который у них сегодня есть — ВПК образца прошлого века, инструментом индустриальной цивилизации. «В конце концов, выпускали же при Туполеве хорошие самолёты. Может, и сейчас наштампуем». Это — глубочайшее заблуждение. Оно лежит в основе того краха, который ожидает так называемую «Программу перевооружения».

Мы находимся в ситуации, когда самым перспективным направлением является организация товарного производства на новой, постиндустриальной базе — на базе современных гибких технологий, ГПС и более современных инструментов. Сегодня важна возможность производства мелкими сериями, потому что оборудование очень легко настраивается на специфические требования клиентов и затачивается под их интересы. Тюнинг автомобиля уже сегодня можно проводить в процессе его заказа. Это — сегодняшний уровень, в дальнейшем будет выбор из на порядки большего количества опций, и вплоть до того, что можно будет принимать участие в проектировании.

Процесс привлечения клиента к проектированию автомобиля лидеры постиндустриального автопрома давно ввели. Под лидерами я имею в виду Porsche, конечно. Когда вы там заказываете автомобиль, вы можете поменять форму корпуса в очень широких пределах, можете поменять любые характеристики двигателя, да и что угодно. Я не большой специалист в автомобилизме, поэтому мне такие тонкости мало интересны, но есть люди, которые это всё себе заказывают. Этим пользуются разного рода самодуры, которые себе заказывают машину под цвет лака для ногтей. Это в ближайшем будущем будет возможно в любой области.

Теперь главные деньги будут делаться в сфере производства товара, для которого материальная часть не так важна, как его идейная часть. Бизнес в сфере этого материального, высокотехнологического производства — это магистрал сегодняшнего технического прогресса и сегодняшнего экономического прогресса.

Как добиться успеха в сегодняшней реальности? Для того поколения, которое вступает в жизнь в ближайшее десятилетие, которому сейчас 12–20 важно иметь инженерное образование. Без него они обречены на периферию общественной жизни. Наступает время людей с инженерным образованием.

Что я подразумеваю под инженерным образованием? Разумеется не то, что подразумевалось под инженерным образованием в СССР. Советский инженер был предметом анекдотов по одной простой причине: инженерами в Советском Союзе называли не инженеров как таковых, а продвинутых техников, технических работников, ИТР, людей, которые занимались оперативным сопровождением производственного процесса. Если от советских классификаций перейти к социологическим, они представляли собой верхушку рабочего класса, верхушку наиболее квалифицированную, но не более того.