— Стелла, для этого есть я. Я буфер между вами.

Они теперь называли друг друга просто по именам, хотя он всегда произносил ее имя подчеркнуто по-деловому.

И вообще, это она первая сказала ему:

— Я не могу больше называть вас «мистер Ньюсом».

Ее сестра говорила, что развод иногда занимает целую вечность. Та подруга, для которой Ньюсом все так хорошо устроил, находилась в состоянии развода не меньше двух лет. Джилл еще сказала, что нет смысла пороть горячку — надо добиться наилучшего расклада для нее и детей. Да и выбора никакого не было, оставалось ждать, потому что нельзя начать делить имущество, пока Джереми не представит адвокату Стеллы своего юриста. «Непреклонность вашего мужа, я бы сказал, достойная лучшего применения, ставит нас в тупик».

Джилл утверждает, что подсознательно Стелла всегда хотела развода. Ведь Джереми никогда не был идеальным мужем, разве не так? Конечно, Джилл не слишком-то обожала деверя и давно дала это понять. Она вообще не любила мужчин. Стелла иногда даже думала, что если ты так упорно не хочешь выходить замуж, то откуда тебе знать, что такое брак? Джилл вела курсы собаководов, была церковной старостой и имела надежных подруг-женщин, жизнь которых тоже крутилась вокруг собак. Стелла даже как-то подумала, что, может быть, Джилл лесбиянка. Это, по крайней мере, сделало бы ее почти нормальной в эмоциональном плане. Но нет, кажется, она не лесбиянка. Пожалуй, ее сестра ни в ком не нуждалась, не считая собак. Она была на десять лет старше Стеллы, верховодила с самого детства, а потом, когда их мать умерла молодой, стала главной опорой Стеллы в жизни, и такое распределение ролей устраивало обеих. Когда ситуация становилась невыносимой, Стелла всегда обращалась к Джилл, и если той казалось, что Стелла близка к одному из своих срывов, она бросала все и приезжала. Тогда Джереми удирал из дома в Лондон и оставался там до тех пор, пока эта особа не уезжала.

Джилл говорила, что Стелла психически нестабильна. Она не виновата, возможно, это что-то генетическое. У них была одна такая тетушка. Стелле просто нужна поддержка в трудные для нее периоды. Важно, чтобы рядом с ней были люди, которые понимают, что ее нельзя расстраивать. Некоторые породы собак обладают такой лабильной психикой, и надо уметь правильно себя вести с ними. Джилл знала одного врача, который подтвердил, что, конечно же, для Стеллы очень важно, какова будет ее семейная жизнь. Надо, чтобы муж сознавал свою ответственность. Говоря об этом, Джилл всегда поднимала брови и глубоко вздыхала. У Джилл обширные знакомства. Сестры обращались к разным психотерапевтам. Одни рекомендовали длительные поддерживающие медикаментозные курсы, другие брались помочь за один сеанс. Разумеется, именно Джилл позаботилась об адвокате на случай развода. Джилл и Стелла очень благодарны Полу Ньюсому. Джилл сначала хотела было ходить к нему вместе со Стеллой, но тому, кажется, не очень понравилась такая идея.

Пол Ньюсом влетит им в копеечку. К счастью, родители оставили сестрам деньги. Они были честно поделены и надежно вложены в одну строительную компанию. Джилл всегда очень настаивала на том, чтобы Стелла не позволяла мужу брать из ее денег ни копейки. Слава богу, Джереми даже не знал о них.

Стелла пока не понимала, насколько ей будет недоставать Джереми, что это такое — потерять его навсегда. Она была слишком зла на супруга, чтобы чувствовать что-то, кроме негодования. Интимное послание от этой Мэрион просто жгло ей мозг: «…люблю тебя». Меньше всего она хотела видеть Джереми, слушать его извинения, признания, обещания. Хоть с глаз долой, если невозможно из сердца вон. Надо изгнать Джереми хотя бы из своего дома и из повседневной жизни. Пока его нет, пока он молчит, потому что Стелла отказывается слушать, она может постараться сохранять спокойствие и твердость. Стелла сама удивлялась, какой стала уравновешенной, как только решилась на развод. На этот раз у нее даже не было по-настоящему ужасных дней, так, несколько не очень хороших. Она либо совсем не принимала таблеток, либо очень понемногу. Всякий раз после визита к Полу Ньюсому Стелла чувствовала себя, скажем так, в своем праве. Впервые в жизни она сама совершила серьезный поступок. Конечно, ей и прежде приходилось принимать много решений, но все они были пустяковые, например куда поехать на летние каникулы, чем порадовать девочек на Рождество. На этот раз она круто изменила направление своей жизни, не дала событиям подавить себя, наоборот, использовала их как трамплин для решительного шага. Все двадцать лет их брака всем руководил Джереми. Либо фиаско — и тогда сплошные волнения, волнения, волнения, либо неожиданная удача — и тогда «переезжаем в новый дом». Теперь ее очередь.

По субботам Джерри занимался делами, накопившимися за неделю. Он возился с машиной, мыл и чистил ее. Менял прокладки на кранах. Иногда, к раздражению Роуз, пытался вмешаться и в работу по дому. Ему казалось, что женщины чересчур суетятся и шумят. Если дома делать было нечего, Джерри удалялся в свой сарай на окраине сада и что-то там пилил и строгал — весь последний год он мастерил стол. Иногда Шарлотте казалось, что Джерри выбрал в жизни неверную дорогу. Ему следовало стать инженером или плотником, а не чиновником в муниципальном совете. Всю неделю в офисе он занимался бумажной работой или участвовал в заседаниях, по субботам же позволял себе нечто вроде жеста, намек на свои нереализованные возможности. Нет, Джерри, пожалуй, не чувствовал себя ремесленником. Он всегда помнил о своем статусе. Просто надо иногда показать себе и другим, что ты умеешь работать руками, можешь разложить все по полочкам и наладить. Возможно, беды местной администрации и заключаются в том, что там ничего не налажено.

Шарлотта всегда знала об этих субботах Джерри, но теперь, поселившись с ним и Роуз под одной крышей, наблюдала это с близкого расстояния. Его спецодежда состояла из старых брюк, которые можно было не жалеть, и свитера с масляным пятном. Сумка с инструментами, сложенными в образцовом порядке. Сосредоточенный вид, сжатые губы — Джерри разбирает сломанный фен.

— Вообще-то, фены не чинят, — сказала Роуз, — а покупают другой. Стоит пятнадцать фунтов или около того. Но это слишком просто для нас.

Джерри не мог ее услышать — она была в кухне, одетая для выхода. Шарлотта знала, куда направляется Роуз.

Джерри была необходима однообразная, размеренная жизнь. Конечно, у многих людей есть ритуалы. Шарлотта и сама накопила их к старости. Но Джерри соблюдал свои неукоснительно. Он выводил машину из гаража ровно в семь тридцать утра, перед тем как идти спать, всегда клал портфель и ключи от машины на столик в холле. Джерри знал, что будет есть на завтрак в тот или иной день, отмечал интересные передачи в программке на неделю за чашкой кофе в субботу утром. Какой угодно сбой, любое отклонение от нормы заставили бы его волноваться. Шарлотта знала, что ее присутствие в доме — тоже в каком-то смысле нарушение привычного распорядка. Она была благодарна Джерри за то, что он изо всех сил старался не показывать своего недовольства. Зять пытался найти тему для разговора, открывал перед ней дверь и пододвигал стул. Фен, починкой которого он занимался, принадлежал Шарлотте. Она предъявила его со спокойным удовлетворением, зная, что Джерри ухватится за такое дело.

— Этот фен осчастливит его на несколько часов, — сказала Роуз, придирчиво разглядывая себя в кухонном зеркале.

Она прошла в гостиную, где сидел Джерри, осчастливленный феном. Шарлотта мыла посуду после ланча — теперь ей позволялось делать кое-что по дому — и слышала, как они разговаривают.

— Я ушла, — сказала Роуз.

Джерри что-то промычал, видимо целиком поглощенный своим занятием, а через несколько секунд, как бы вдогонку, спросил:

— В супермаркет?

— Нет, я сегодня добрая самаритянка. Сопровождаю маминого ученика в магазин. Я тебе рассказывала.