– Я служил в УОБ, – выбор у Шустова был небогатый, и он решил ответить на вопросы. – Последнюю операцию провалил. Не смог застрелить девочку.

– Вы уже и детей убиваете? – глухая неприязнь отчетливо прозвучала в голосе.

– Она была инфицирована, – скупо ответил Максим.

Давление на затылок слегка ослабло, затем снова усилилось. Рука незнакомца явно дрогнула.

– Врешь ведь!

– Нет, – Максим собрал все силы, стараясь отвечать спокойно. Он понимал, его жизнь сейчас напрямую зависит от каждого сказанного слова. – Возрастные границы групп риска больше не работают!

– Когда и где это случилось?

– Позавчера. При ликвидации Святилища.

– Придурки… – ожесточенно обронил незнакомец. – Сами себе могилу роете… – добавил он и тут же спросил: – Кто конкретно подрывал Святилище? Ты?

– Я… – сознался Максим.

– Идиот! Тварь безмозглая!

– Эй, ты там полегче! – Шустов окончательно обозлился. – Думаешь, ствол к голове приставил и…

– Заткнись лучше. Нет, говори: как сам? Что-то необычное чувствуешь? Посторонние мысли, непонятные образы не появлялись?

– Да нормально все!

Давление на затылок неожиданно ослабло.

– Ладно. Можешь повернуться, только дергаться не вздумай!

Шустов медленно развернулся.

Перед ним стоял старик в грубой домотканой одежде. Седой как лунь. Весь в шрамах, будто старый кот. В руках вместо оружия непонятная трубка.

Максима взяла досада. Вот ведь попался! Развел меня дед как мальчишку. Трость к голове приставил?! – он заметил изогнутую ручку. – Ну, надо же!.. Глупо как!..

– Егорычем меня кличут, – неожиданно представился тот. – Ну, чего набычился? Думаешь, как бы ствол схватить да старика угробить?

– Злой ты, – Максима снова проняло дрожью. Рвануться, и очередью? Автомат в двух шагах, патрон в патроннике, с предохранителя снят.

Старик ничего не ответил. Свою непонятную палку он держал, как оружие.

«А надо ли судьбу испытывать? Если он тут один живет, какого приема я хотел?» – озноб так и не отпустил.

– Максим Шустов, – взяв себя в руки, представился он.

– Как сбежал?

– За город нас повезли…

– К карьерам?

– Дед, а ты откуда все знаешь?

– Побывал в твоей шкуре. Во время первой эпидемии, – сухо ответил Егорыч. – Шмотки свои здесь оставь. Если что-то в карманах утаил, лучше сейчас выкладывай, а то поздно будет, пожалеешь, – повторил он.

– Да хватит пугать уже!

– Смотрю, осмелел? Старика с тростью не боишься, да?

Максим пожал плечами. Хамить расхотелось. Дедок на многие вопросы может ответить, если его не злить. Грех упускать такой шанс. Но и оставаться безоружным, бросать снаряжение на улице под открытым небом, тоже никуда не годится.

– Давай, может, договоримся уже?

– О чем?

– Я к тебе не со зла залез. Не вор и не убийца. Разреши вещи забрать.

– Нет. Если хочешь в дом войти, – уточнил старик. – А если нет, то забирай барахло и катись отсюда!

– Да не хочу я вещи тут оставлять!

– Ничего с ними не станет. Полежат. И ты здоровее будешь, – последняя фраза прозвучала интригующе.

Уходить ночью в лес, ничего не узнав? Нет. Так не нельзя. Старик, хоть и неприветливый, может многое прояснить. Прожить тут десять лет – не шутка…

– Ладно, – он решил не конфликтовать. – Ты как меня заметил?

Егорыч, уже поднявшийся на крыльцо, ответил, не оборачиваясь:

– Топочешь, как бергмь. Лес тишину любит.

– Бергмь? – Максим впервые услышал такое название. – А кто это?

– Зверь местный, – старик толкнул массивную дверь, и та поддалась легко беззвучно. – Заходи.

Перешагнув порог, Шустов оказался в тесном тамбуре.

– Стой спокойно, – старик плотно затворил наружную дверь, совершил непонятный пасс, и пространство импровизированной шлюзовой камеры вдруг залил неяркий синеватый свет.

В голове резко вспыхнула боль. Максим не сдержался, скрипнул зубами.

– Терпи! Все уже, – свет действительно стал глуше, зато между большим и указательным пальцами старика вдруг сформировался крохотный голографический экран, на нем отобразились данные сканирования.

«Ну, ничего себе!.. Какое-то устройство встроено в стены сруба?!» – Максим все меньше и меньше понимал ситуацию.

– Что-то я не пойму. Странная нейрограмма… – проговорил старик.

– Меня контузило.

– Давно?