— Вы все еще здесь, капитан? — спросил Адам.

— Да.

— Вы хотите сообщить что-то еще? — подсказал Адам. — Как выстраиваются ваши отношения с леди Эвелин? Ее устраивают ваши профессиональные навыки?

Опять многозначительное замешательство. Что бы это значило? Адам ощутил растущее раздражение.

— Надеюсь, вы позвали меня сюда не для того, чтобы сообщить, что вы выходите из игры? У вас нет такой возможности. Воспринимайте вашу миссию как военную задачу. Выполняйте ее добросовестно или умрите. Нам нужен Реншо и знамя.

— А мне нужен О’Нил! — огрызнулся Синджон.

— Знаю, — кивнул Адам. — Его ищет такое количество людей, что кто-нибудь в конце концов найдет. — Он замолчал. — Если он вдруг не появится в ближайшее время, вам придется найти что-то еще, что-то очень важное, подтверждающее вашу невиновность.

Например, Реншо. Дьявол, если Синджон отыщет Реншо, это не только спасет ему жизнь, но и сделает героем, поймавшим предателя. И тогда все его грехи будут забыты.

И все же Радерфорд продолжал молчать, не желая пока рассказывать Уэстлейку о том, что выяснил. И Адам вновь ощутил раздражение.

— Желаю вам спокойной ночи, капитан. Меня ждет жена, а мне еще нужно придумать правдивую историю о том, с кем я тут встречался и зачем.

— Скажите, что встречались со своим должником, — горько произнес Радерфорд.

— Который не пожелал отдать долг, — ответил Адам и, развернувшись, пошагал прочь через утопающий в темноте сад.

Было в Реншо-Хаусе нечто такое, что порождало предательство и многочисленные тайны. Радерфорд не доверял Адаму, зато Адам ему верил. Верил в то, что капитан благородный человек.

Только вот кому предан Синджон Радерфорд — короне или красавице Эвелин Реншо?

Лучше бы она надела желтое. Взгляды присутствующих концентрировались на Эвелин, и среди них не было ни одного дружеского или ободряющего. В своем зеленом платье она выделялась точно куропатка в стае канареек.

Эвелин гордо вздернула подбородок, когда объявили ее имя и по залу пробежал ропот. На лицах гостей Шарлотты отразилось любопытство, смешанное с негодованием и насмешками. А потом с возмущением захлопали раскрываемые веера, и Эвелин показалось, будто ее враги дали предупредительный залп. Она крепче сжала свой собственный веер и решительно двинулась вперед.

Вокруг послышался свистящий шепот, словно Эвелин вдруг окружил рой озлобленных шершней.

Эвелин огляделась в поисках сестер, но те мало чем могли ей помочь. Элоиза стояла с открытым ртом и выпученными от ужаса глазами. Глаза Шарлотты наполнились слезами, как у самого жалкого существа. Хозяйка бала поняла, что ее мероприятие обречено на провал. Люси, одетая в ярко-желтое платье с неприлично глубоким декольте, вообще сделала вид, будто не заметила сестру, и сосредоточила все свое внимание на стоявшем рядом с ней джентльмене.

Эвелин присела в реверансе перед сестрой и ее мужем. Взгляд Сомерсона скользнул по ее более чем скромным украшениям, оценивая их стоимость. Эвелин едва сдержала улыбку. Этих украшений ему показалось недостаточно, ведь он знал истинный размер состояния Филиппа, однако жемчуг принадлежал Эвелин, и она гордилась этим.

— Мои гости делали ставки относительно того, осмелитесь ли вы появиться сегодня на балу или нет, — произнес зять Эвелин.

— Надеюсь, вы в выигрыше, милорд? — поинтересовалась Эвелин со сладкой улыбкой, хотя все внутри ее кипело от негодования.

Сомерсон поджал губы.

— К сожалению, нет, но уверен, ваши сестры рады видеть вас. — Он повернулся к Шарлотте. — Полагаю, пора начинать танцы, пока не разразилась настоящая катастрофа.

Шарлотта подняла на сестру полные слез глаза.

— О, если бы ты только надела желтое! — произнесла она, следуя за мужем.

Раздались первые звуки музыки, и большинство гостей отвернулось наконец от возмутительницы спокойствия, сосредоточив внимание на танцующих. Эвелин вздохнула с облегчением.

— Добрый вечер, леди Эвелин. — Эвелин обернулась и увидела рядом с собой лорда Крейтона. Он галантно поклонился. — Могу я надеяться на честь потанцевать с вами сегодня?

Желудок Эвелин болезненно сжался. Она не собиралась танцевать. Это лишь привлечет к ней еще больше внимания и вызовет очередной шквал сплетен. Раз вдовам танцевать не положено, то и жена предателя не должна развлекаться.

Но ведь смысл ее появления на балу и состоял в том, чтобы показать всем: ей нечего стыдиться. Так почему же тогда не насладиться балом? По крайней мере необходимо сделать вид, что ей действительно очень весело. Эвелин подумала, что стала настоящей актрисой.