Шрифт:
– Эгей, урусы, жарко?
А им в ответ:
– Сунься-ка, орда ненасытная!
Дерзко вёл себя воевода Ростислав, ночами вылазки делал. Распахнутся ворота, выпустят гридней, они возьмут ногайцев в сабли и снова укроются за городскими стенами. Видел воевода, нет у татар тарана. А когда они полезли на стены, засадный полк и люд отбили их.
Устремились ногайцы в обход Владимира, на удельные княжества, заполыхали городки. Появились ордынцы там, где их не ждали…
Лес уже зазеленел, пахло прошлогодними грибами, потрескивал под ногами сухой валежник.
Идёт Будый, а мысли о бедах, кои навалились, жизнь ломают. Горем полнится земля Русская. От сотворения Руси нет ей покоя. Будый уже со счета сбился, сколько раз бегал то от ордынцев, то от тиуна. А спросить бы Будыя, лёгок ли хлеб, какой смерд собирает? Тяжёл труд землепашца. Зерно надо высеять и сжать, в суслоны поставить и под навес перетащить, цепом обмолотить.
А время подходит, боярину за землю дань плати, тиун своё берёт, и от ордынских счётчиков не схоронишься…
Возвращался Будый довольный: хоть не отыскал борть, зато наткнулся на поляну. Ежели зимой её очистить, кустарник вырубить и пожечь, можно рожью засеять.
Неожиданно с той стороны, где его изба, заржал конь. Бросился Будый, бежит, а мысль одна, тревожная: ужели татарин озорует? Вот и изба, дверь нараспашку. И ни коня, ни Аксиньи. Увёз проклятый ордынец! Кинулся Будый но конскому следу, но где там…
Из Владимира на Суздаль, а оттуда на Переяславль-Залесский уводил дружину великий князь Дмитрий. Дрожала земля, храпели кони, сотня за сотней скакали гридни. А следом, в двух конных переходах, шла орда.
Нередко её авангард сталкивался с арьергардом дружины. Наскочат ордынцы, выпустят рой стрел и унесутся либо в коротком сабельном бою схватятся, и тогда рубятся остервенело: звенят сабли, визжат татары, кричат гридни.
Великий князь понимал, что если он развернёт всю дружину, то сомнёт идущие по пятам отряды ордынцев, но это будет временная победа: подоспеют основные силы и дружина будет разгромлена.
Угрюм взгляд Дмитрия. У него свежи воспоминания о сражении с туменами хана Тохты на Клязьме, о первом удачном столкновении, после чего полки воеводы Ростислава укрывались в лесах. В них искал защиты от ордынцев и русский люд…
В Переяславле-Залесском дружина отдыхала. Дмитрий ждал удельных князей в подмогу. Вот только не слишком он надеялся на брата Андрея. Ненадёжен городецкий князь. И уж конечно, изменил Дмитрию ярославский князь Фёдор, коли он, как пёс смердящий, привёл орду на Русь…
В бессонную ночь взойдёт великий князь на воротную башню — где-то там, вдалеке, за сотни вёрст горит зарево пожаров, а копыта татарской конницы уже топчут землю его Переяславского удела. Запах гари преследовал Дмитрия.
Разоряет орда Русь, а удельные князья никак не урядятся. Как помирить их? Вот и ему с новгородцами тоже пора помириться, иначе потянется Новгород к Литве.
Из Переяславля-Залесского уведёт он, великий князь, дружину в северные леса, в верховья Волги, куда должны подойти князья Белозерский и Ростовский…
А вести нерадостные: передовые отряды татар уже видели под Торжком и Волоком. Позвал князь Дмитрий боярина Романа, сказал, сокрушаясь:
– Кажись, сломали нас ордынцы, смяли. — Покачал головой: — Как думаешь, боярин, поди, городецкий князь спит и видит себя на столе владимирском?
Пригладил бороду боярин Роман, вперился маленькими глазками в князя:
– Отец мой, боярин Минула говаривал: поучай сына, покуда он поперёк лавки лежит, а князь Андрей уже лет сорок назад вдоль лавки лежал. И ещё. Сам, князь, ведаешь: каждый кулик своё болото ищет…
В ту ночь сон долго не брал Дмитрия. Всё в раздумьях, хватит ли сил ныне, — эвон, как Русь разорили. Под самое утро почудилось ему, будто в опочивальню вошёл отец, Александр Невский, остановился у лавки, на которой Дмитрий лежал, и, скрестив руки, заговорил:
– Здравствуй, сыне. Не ожидал меня?
– Истинно так, отец.
– Не устроена Русь, ох как не устроена. А во всём мы сами повинны — в разладе жили, в разладе живём…
– Истину глаголешь, отец.
– Какого совета ждёшь, сыне? Не бегай от судьбы своей. Видать, не ко двору тебе, Дмитрий, великое княжение, коли удельные князья тобой недовольны. Пора Андрею эту ношу на себя брать…
Сказал это Невский и удалился.
Пробудился Дмитрий, враз осунувшийся. Будто наяву слышал голос отца. Велел кликнуть боярина Романа. Тот ждать себя не заставил, вскоре пришёл в опочивальню.