Я, округлив глаза, смотрела на нее, осознавая тот факт, что моя подруга немного изменилась. У нее горели глаза, а не слабо светились как раньше. Она излучала бешеную энергию, которая мощным биополем окружала ее тело. Более того, оно так интересно светилось и переливалось, образуя только ей присущий индивидуальный рисунок. Я вообще уже давно убедилась, что биополя у всех разные, как и отпечатки пальцев, нет ни одного похожего. Так, похоже изменились не только наши вкусовые предпочтения, но и внешний вид. Как ни странно, вечно осторожную, пугливую и семь раз все перепроверяющую меня, эта мысль успокоила и придала уверенности. В принципе, я устала жить наполовину, хотелось, наконец, вдохнуть полной грудью и окунуться в жизнь с головой. Ну что ж мир, держись, мы идем к тебе.

Я сгрызла оставшийся в холодильнике последний пакет украденной вчера крови, и мы, переодевшись в черные тренировочные спортивные костюмы и взяв с собой черные шерстяные маски, отправились за пропитанием. По городу в машине Тоньки мы ехали молча, каждая думая о своем. Я по-новому разглядывала ночной город и все еще мельтешаших на улицах людей. Уже прошел первый страх причинить незнакомым людям боль, и я с трудом, но могла контролировать свой голод и не смотреть на окружающих как на докторскую колбасу. Независимо от прежних взглядов на жизнь, я поняла что меняюсь. Сейчас стало очень важно контролировать все эти изменения, чтобы сохранить себя и не потерять самое главное. Душу! За нее стоит бороться, с этим утверждением мы с Тоней были обе целиком и полностью согласны.

Оставив машину на стоянке и надев темные куртки, рассовав перчатки и шапки с дырками как у омоновцев (еще бы, целых полчаса прорезали, чтобы красиво вышло), медленным гуляющим шагом направились в сторону своей будущей столовой. Обойдя ее вокруг и наметив точку входа — приоткрытую створку окна на первом этаже. Оглядевшись и нервно передернувшись, рванули к зданию. Первое наше ограбление (или кража) шло пока по намеченному плану. Нацепив маски, залезли в кабинет, судя по всему — лабораторию и тихо, на цыпочках, крались пустыми коридорами в поисках хранилища. Пару раз мы чуть не столкнулись с дежурным персоналом, и словно тени, растворялись в темноте коридоров с громко стучащими сердцами и взмокшими от страха ладонями. Наконец, через полчаса такого поиска, мы достигли цели, и под завязку наполнив свой переносной холодильник, с трудом вытащили его наружу. Переведя дух, мы подняли ношу и на трясущихся от страха ногах рванули к машине. Проходя через небольшой, но в данное время суток весьма темный и почти неосвещенный парк, я совсем выдохлась и проголодалась как ВАМПИРША!

— Тонь я есть хочу, давай вон там в кустиках быстренько перекусим. А? Я просительно посмотрела ей в лицо и только сейчас поняла, что всю дорогу мы так и идем в масках.

— Ой дурищи-то!!! Маску снимай, Тонь.

Посмотрев на меня, она громко захохотала, складываясь чуть ли не пополам. Немного успокоившись, я снова вожделенно взглянула на кустики и холодильник, раздумывая: "Потерпеть до дома еще полтора часа или все-таки поесть?". Замороженная кровь лишь не надолго удовлетворяла мои гастрономические потребности. А сейчас, после трансформации, стресса и физических нагрузок, голод словно чужой рвал изнутри. Судя по всему, Тонька заметила мое состояние, потому что подхватив холодильник направилась в сторону кустов. Я оглянулась и, не заметив никого, быстренько засеменила к ней.

Устроившись в глубине зарослей, я уже хотела приступить к вскрытию пакетов, но меня остановила Тонька.

— Знаешь, Злат, давай мы сейчас второй этап пройдем. И ты поешь потом. Так мы и запасы немного сэкономим и зря времени не потеряем. Согласна? А то я тоже есть хочу, руки трясутся, а одна мысль о нормальной еде вызывает тошноту. Я хочу как-то уже определиться с ситуацией. Да и здорово, что это здесь на улице произойдет. А то если у меня не получится пережить этот этап, то тебе же лучше — от моего трупа избавляться не придется.

Она криво усмехнулась, наблюдая как у меня от ее слов, глаза становятся круглыми. Но когда в них появились слезы и страх, она меня обняла крепко и прошептала.

— Не боись, я пошутила и помирать не собираюсь. Особенно на улице, как последняя дворовая шавка. Но есть все-таки хочется, так что давай мое предложение сразу отметать не будем.

Я успокоилась и взяв себя в руки, судорожно кивнула, соглашаясь с ее планом. Оголив руки по локоть, посмотрела на Тоньку, которая сняла шарфик и расстегнула ворот куртки. Взглянув на меня, чуть отклонила голову для моего удобства. Было холодновато сидеть на земле, поэтому раздумывать больше не стала и, привстав на коленках, мягко обхватила голову руками и прижалась ртом к шее. Ее запах пугал своей притягательностью и вкусным манящим ароматом. Клыки удлинились и мягко вошли в кожу, а в рот полилась такая теплая вкусная жидкость. Фуу… Слишком быстро я к ней привыкла, если бы мне еще пару недель назад сказали, что я вот так буду о крови думать, то вырвало бы сразу. А сейчас упивалась ее вкусом и очень боялась, что не смогу вовремя остановиться. Я не просто боялась, была уверена, что если бы на месте Тоньки был бы кто-нибудь другой, гарантировать его жизнь не смогла бы. Я почувствовала, что Тоня медленно оседает у меня в руках и уже практически висит на мне, все еще судорожно цепляясь за мою куртку. Это быстро привело в чувство и не долго думая, я аккуратно уложила ее безвольное тело на землю и, рванув зубами запястье, приложила к ее синюшным губам. Она мутными глазами смотрела, но казалось уже не видела, моя кровь скопилась у нее во рту и начала тонкой струйкой выливаться наружу, стекая по подбородку, а она все не глотала. Меня накрыла паника, трясущимися руками помассировала ее горло и Антонина, к моему великому облегчению, наконец, сделала первый глоток, потом еще и еще. У меня шумело в голове и черные мушки летали перед глазами, поэтому отняла свою руку и, зализав запястье, упала рядом с подругой и отключилась.

Пришла в себя и отметив, что все еще глубокая ночь и я окоченела, валяясь на замерзшей земле, обернулась к Тоне. Она лежала не подавая признаков жизни, с закрытыми глазами и мертвенно-бледной кожей, синяками под глазами. Стало так жутко и страшно, что хотелось завыть от ужаса. Неужели не получилось??? Трясущейся рукой прощупала ее пульс и, почувствовав редкие, но тем не менее упругие толчки, упала ей на грудь, расплакавшись от облегчения.

— Тонька, ты жива. Я тебя люблю, родная моя. Если бы ты умерла, я тоже здесь же поджарилась бы и не важно, как долго это бы продлилось.

— Ты что, совсем сдурела, Ланина!!! Я тут на пороге бессмертия можно сказать лежу, а ты меня хоронить решила? Нет, я еще хочу насладиться им по полной программе. А уж тебя, мелкую заразу, я никогда не оставлю одну, пока не пристрою в хорошие мужские руки. Ты ж одна совсем загнешься, убогая, не смотря на то, что ты такая вся умная у меня, почти кандидат медицинский наук, хирург, но к жизни совсем неприспособленная. Ты ж как из своей больницы выходишь, сразу в дите беспомощное превращаешься. Ты же знаешь, сестричка, я тебя тоже люблю. А вообще тааак замерзла, что уже ног не чувствую. И как ты думаешь, у молодых вампирш цистит может быть? А то попу я тоже уже не чувствую, мне кажется она к земле примерзла.