Я ныряю в воду, и меня сразу сковывает ледяной холод. Руки-ноги немеют, вода забивается в рот, и я судорожно, рывками, плыву вперед. Река неширока, я вижу противоположный берег, куда мне нужно попасть. И это придает мне силы. Вдруг что-то тяжелое обвивается вокруг меня, и я пытаюсь избавиться от него. Я отталкиваю непонятный «предмет» руками и ощущаю чужую руку. Неожиданно человек всплывает на поверхность. Это оказывается женщина, лицо которой закрывают волосы… Я испуганно кричу… и просыпаюсь.

Мое сердце гулко бьется, и я не могу отдышаться. В комнате было темно, только около двери горел ночник, а за ней угадывалась чья-то фигура. Варвара Алексеевна?

Я спустила ноги с кровати и попыталась подняться. Голова дико закружилась, и я упала обратно. Сильно болело бедро. На тумбочке стоял стакан с водой. Я жадно пила из него большими глотками, мне хотелось пить еще и еще… Поставив пустой стакан обратно, я растянулась на кровати и натянула одеяло до подбородка. Какое-то время я лежала без сна, а потом незаметно уснула.

Проснулась я от бодрого энергичного голоса. Я испуганно открыла глаза и сразу наткнулась на взгляд мужчины среднего возраста в белом халате, в очках. У него было крупное, как иногда говорят, породистое лицо и выразительные губы. Очки были с толстыми стеклами, и взгляд из-за этого был похож на взгляд рыбы-телескопа.

– Вы очнулись? – громко спросил он, потирая руки. – С вами все в порядке?

«Нет. Не все и не в порядке», – хотелось сказать мне, но слова застряли в горле. Я уже поняла, что мне лучше молчать, пока я не узнаю… кто я… При этой мысли я улыбнулась. Как это забавно: даже не знать собственного имени!

– С вами все в порядке? – повторил свой вопрос доктор.

– Да, – выдавила я.

– Отлично! – Он снова потер руки. Он разговаривал со мной как с первоклашкой. – Голова болит?

– Нет.

– За-ме-ча-тель-но! – с расстановкой произнес он. – Вы на пути к полному и окончательному выздоровлению. Вы пациентка, которой я горжусь.

– Спасибо!

Здесь он захохотал, как будто бы я сказала что-то неприличное или очень смешное.

– Спасибо, как говорится, вам, а не мне. Я скромный врач и выполняю свой долг. Только и всего. А вы… вы супруга большого человека, и моя обязанность поставить вас скорее на ноги. Ваш муж – очаровательный тиран, он каждый день пытал меня: сколько вы еще будете валяться без сознания на койке, и мне приходилось с трудом его успокаивать. Я несколько раз думал, что он просто меня прибьет. Но нет, обошлось!

– Я поговорю с ним, чтобы он вас… не тиранил, – сказала я.

– Боже мой! – замахал руками врач. – Оставьте! Он вас не послушает. Он никого не слушается. Никого и никогда. Я его знаю. Поэтому – оставьте.

– Хорошо. Не буду.

Краем глаза я видела Варвару Алексеевну, которая держалась на расстоянии.

– Полежите здесь денька два-три, и мы вас выпишем. Поедете к себе, там и отдохнете.

Сколько вопросов вертится у меня на языке, но я проглатываю их. И молчу.

– Дмитрий Олегович! – вставила Варвара Алексеевна. – Лекарства давать прежние?

– Да-да. Пока оставляем все как есть. Пусть наша красавица скорее идет на поправку. Сделаем все, что от нас зависит.

В следующие десять минут он меня осматривает: заставляет высунуть язык, щупает горло, трогает лоб и руки.

– Вроде нормально, пациентка идет на поправку, – и он подмигивает мне.

Я слабо улыбаюсь в ответ. Чем-то мне этот доктор нравится – своей энергией, напором, приветливостью. Именно таким и должен быть доктор: не внушать уныния, а пытаться убедить больного, что у него все в полном порядке. Даже если это не так. Не случайно говорят, что если хандрить, то болезнь разовьется еще больше…

– Такой вы мне больше нравитесь, – улыбнулся в ответ Дмитрий Олегович. – Оставайтесь такой всегда. Договорились?

Я кивнула в ответ. Мне было еще трудно говорить.

– Отлично! Варвара Алексеевна! – позвал он сиделку и, понизив голос, стал говорить с ней на медицинские темы.

Я, закрыв глаза, ощущала, что впадаю в дрему. Все-таки я была еще очень слаба, и поэтому клонило в сон.

Проснулась я от того, что кто-то стоял надо мной. Я почувствовала человека раньше, чем открыла глаза. Это была Варвара Алексеевна. Ее глаза смотрели на меня сочувственно-внимательно.

– Проснулись? Пора лекарство принимать. Есть-то хотите?

Аппетита не было. Но я подумала, что если я буду есть, то скорее поправлюсь.

– Что-нибудь легкое.

– Ну конечно, легкое… мясной бульончик и пюре картофельное с куриной котлеткой. А позже – ваш любимый клубничный мусс.

– Мой любимый?

– Так Александр Викторович сказал, это ваша любимая еда.

– Ах да! – я подумала: сколько раз я буду попадать впросак, ведь я не знала ни своей любимой еды, ни одежды, ни вкусов и пристрастий… Меня охватила настоящая паника: если я не сумею подстроиться под саму себя, реально существующую Марину, то меня точно упекут в психушку, лучше скрывать провалы в памяти до последнего. И попытаться как-то начать вспоминать… Может быть, почитать, когда выйду, соответствующую литературу по этому вопросу.