— Честно, шик, да и только, — восторженно повторил Перри. — Покрутись-ка немного.

Задние ноги ступили вперед, отчего создалось впечатление, будто гигантский верблюд по-кошачьи подобрался для прыжка.

— Нет, давай из стороны в сторону.

Верблюжьи бедра плавно завихлялись, на зависть какому-нибудь мастеру хулахупа.

— Правда, здорово? — обратился Перри к миссис Нолак, ожидая ее одобрения.

— Загляденье, — согласилась она.

— Берем.

Поместив тюк себе под мышку, Перри с напарником покинули лавку.

— А теперь на вечеринку! — скомандовал он с заднего сиденья автомобиля.

— Какую вечеринку?

— Вечеринку с маскарадом.

— Где это?

Перри снова встал в тупик. Он напряг память, но перед глазами закружился водоворот имен всех тех, кто в эти праздники устраивал вечеринки. Можно было бы спросить миссис Нолак, но через окно автомобиля он увидел, что в лавке темно. Миссис Нолак уже растаяла в воздухе — маленькое черное пятнышко в дальнем конце заснеженной улицы.

— Езжай из центра в жилой район, — уверенно распорядился Перри. — Где увидишь вечеринку, там и тормози. Или же я сам скажу, когда приедем.

Перри погрузился в смутный полусон, мысли его вернулись к Бетти; ему вообразилось, будто размолвка произошла оттого, что Бетти отказалась изображать задние ноги верблюда. Он совсем было заклевал носом, но тут водитель открыл дверцу и тронул пассажира за плечо:

— Приехали, наверно.

Перри сонно воззрился на полосатый тент, осенявший всю ширину тротуара. Скользнув по тенту вверх, взгляд уперся в обширный дом из серого камня; внутри дробно подхныкивал дорогой джаз-оркестр. Перри узнал дом Говарда Тейта.

— Ага, — без колебаний решил он, — это оно! У Тейта сегодня вечеринка. Ясное дело, собирается весь город.

— Послушайте, — начал субъект за рулем, снова взглянув на тент, — вы уверены, что меня отсюда не выпроводят взашей?

Перри с достоинством выпрямился:

— Если тебе кто-нибудь что-нибудь скажет, просто объясни, что ты часть моего костюма.

Идея выступить вещью, а не человеком вернула как будто таксисту уверенность.

— Ну ладно, — неохотно согласился он.

Ступив под тент, Перри начал разворачивать верблюда.

— Пошли! — скомандовал он.

Вскоре, у всех на глазах, порог жилища Говарда Тейта пересек грустный, голодный на вид верблюд, изо рта и с верхушки благородного горба его поднимался клубами пар. Ошеломленного лакея верблюд не удостоил ни словом, а только фыркнул и прямиком направился к парадной лестнице, ведущей в бальный зал. Диковинная походка животного напоминала то неуверенный марш, то беспорядочный галоп, но вернее всего будет сказать, что верблюд не шел, а шкандыбал. Верблюд шкандыбал — и по пути то сжимался, то удлинялся, как гигантская гармоника.

Как известно всем жителям Толидо, ни одно другое семейство в городе не внушает окружающим такого трепета, как семейство Говарда Тейта. Миссис Говард Тейт, прежде чем сделаться Тейт из Толидо, была Тодд из Чикаго, и семья в целом придерживается той намеренной простоты, которую как раз начали считать главной особенностью американской аристократии. Тейты достигли той стадии, когда человек толкует о фермах и свиньях и, если ты не проявляешь интереса, мерит тебя ледяным взглядом. За обеденным столом у себя они предпочитали видеть скорее домочадцев, чем друзей, и, потеряв всякое стремление к соперничеству, превращались постепенно в полных зануд.

Бал в тот вечер давали в честь малолетней Миллисент Тейт, и, хотя приглашены были и дети, и взрослые, среди танцующих преобладали школьники и студенты колледжа; самые младшие из женатых пар отправились в клуб «Таллихо», на цирковой бал Таунсендов. Миссис Тейт стояла у порога бального зала, наблюдая за Миллисент и широко улыбаясь всякий раз, когда перехватывала ее взгляд. Рядом находились двое придворных льстецов дамского пола, обе средних лет, повторявших, что второй такой девочки, как Миллисент, свет не видывал. И тут кто-то ухватил миссис Тейт за юбку: с криком «О-ой!» в ее объятия кинулась младшая дочка, одиннадцатилетняя Эмили.

— Что такое, Эмили, что стряслось?

— Мама, там что-то на лестнице. — Эмили смотрела с испугом, однако говорила уверенно.

— Что?

— Там на лестнице какой-то зверь, мама. Вроде бы большая собака, но не очень похожая.

— О чем это ты, Эмили?

Придворные льстецы умиленно закивали:

— Мама, оно похоже… на верблюда.

Миссис Тейт рассмеялась.

— Да это просто тень, дорогая, только и всего.

— Нет-нет. Это был какой-то зверь — большой зверь. Я стала спускаться по лестнице, чтобы посмотреть, нет ли там еще гостей, а эта собака — или не собака — как раз поднималась. И эдак смешно — не идет, а ковыляет. Меня увидела — и как зарычит. Смотрю, она уже на лестничной площадке, тут я и убежала.