— Дача в Сосенках (родительская), — предложил Олег, немного подумав.

— В Сосенках это хорошо, — рассмеялась Ольга, — А в черте города.

— Есть Аленкина квартира, — тихо пробормотал Олег.

— Она твоя?

— Моя.

— А говоришь 'гол, как сокол', - усмехнулась Ольга, — Что еще у тебя есть, сокол ты мой голый?

— …я не был там тринадцать лет. Аленка была единственным ребенком в семье. Меня любили, как сына. А полгода назад тесть отписал мне все свое имущество.

— А твоя жена знает? — снова спросила Оля, стараясь быть наиболее осторожной в своем допросе.

— Ей я не говорил, — честно сказал Олег, Но могли сказать добрые люди.

— Ты таблеточки где взял? — как бы невзначай спросила Ольга.

— Люська дала, — без задней мысли ответил Олег. Ольга резко обернулась к нему, и хорошо, что они уже остановились.

— Дай сюда, — тихо сказала Оля, — ты давно их пьешь?

— Месяца два, — Олег легко повиновался и отдал баночку. Мало ли, может тоже голова болит.

— Олег, ты только не волнуйся, — предупредила его Ольга, (взяв баночку ноготками сверху и снизу, чтобы пальчиков не оставить, и положила в сумочку) зная, что ему это вредно, и рассказала то, что поведал ей Борис.

— Оль, у тебя есть знакомый нотариус? — спокойно спросил Олег после ее рассказа, — надо написать завещание, не хочу, чтобы ей все досталось. Я ведь понимаю, что нахожусь между жизнью и смертью. Надо еще к Петровичу наведаться. А потом и разводиться буду.

— Олег…

— Не дрейфь, Маруся, выплывем, — он усмехнулся, — сделаем операцию, и будем жить дальше… ладно, я пошел, — сказал Олег и чмокнул Олю, — Вечером едем к маме!

К маме так к маме. Ничего против она не имела. Даже наоборот, ей было интересно с ней пообщаться.

А Олег просто чувствовал ее напряжение и понимал, что в таком состоянии при ее-то работе, ей будет тяжело. И устанет больше, чем обычно, и приедет выжатая, как лимон, а все из-за него. Но он не хотел стать причиной ее плохого настроения и усталости, поэтому умело перевел ее мысли в другое русло. Ведь она удивилась такому приглашению и заинтересовалась им.

И он был прав. Она успокоилась, и даже невозмутимо преодолела затор на дороге. Купила близнецам футболки, а Соне очередного интерактивного пупса. Уже возле театра ее мысли каким-то образом вернулись к вчерашнему вечеру, и еще чистое лицо залил смущенный румянец. В таком виде она и вошла в гримерную.

— Ой, Ленка! — воскликнула гримерша Любка, — Глаза горят!

— Тоже скажешь! — еще больше смутилась Ольга.

— И скажу!

— Ты лучше скрой все это великолепие, — попросила Оля, — В нашем фильме сегодня ничего подобного не намечается.

— А глаза тоже скрыть? — насмешливо спросила Люба.

— С глазами как-нибудь сама справлюсь, — ответила актриса и села в кресло перед зеркалом.

— Да, Сашка видно сегодня на славу постарался!

— Что ты несешь? Не знаешь, а мелешь!

— Да что ты, Лелечка! От чего ж еще у женщины могут так сиять глаза? — не унималась Любка, накладывая грим, — Знамо дело — от ласки мужской! Только сколько лет я с тобой работаю, а такого не припомню!

'Ты меня до смерти Виктора не видела!' — вздохнула про себя Ольга, но тут же отметила, что воспоминание о смерти муже не отравило настроение.

— Колись, родная! Другого нашла? — догадалась Люба.

— Ишь, какая проницательная выискалась, — рассмеялась Оля, — а коли и нашла, тебе-то что?

Любка хоть и городская была, но порой разговаривала как деревенщина, и Ольга в общении с ней машинально начинала говорить так же. В каком-то фильме у нее была подобная роль, и она полностью срисовала ее с Любки. И еще у нее было одно большое достоинство — сплетни не распускала и лишнего не болтала. Поэтому Ольга ее полюбила и последние шесть лет везде таскала за собой.

— Мы неделю назад познакомились в самолете, когда я из Ялты летела, — решила рассказать Ольга, — проболтали всю дорогу, я даже в сценарий ни разу не заглянула. А на последок он меня поцеловал, да так… — она мечтательно вздохнула, — Вот и попросила я одного своего знакомого найти его, так чтобы Сашка не знал. Он оказался журналистом из 'Каравана', а лучше и придумать не возможно. И я предложила журналу обо мне написать, с условием, что это сделает Олег. Они с радостью согласились. В самолете он меня не узнал, а в гостинице не понял, что это я была в самолете.