Ангелина Власьевна последовательно отвечала, что страх ее не был основан ни на чем конкретном, а вызван просто каким-то нехорошим предчувствием, что ночью подозрительных звуков она, слава богу, не слышала, а то бы вовсе со страху умерла, а насчет ценностей ничего не знает и вообще приучена с детства чужими ценностями не интересоваться и в чужие дела нос не совать.

В последнем Иван Васильевич несколько усомнился, однако вслух свои сомнения не высказал. Тут как раз подоспела «Скорая помощь», и все дальнейшие вопросы отложились на потом.

Окончательно убедившись в том, что труп исчез, я в ужасе подумала, что его уже обнаружили, сообщили в милицию и увезли для опознания. Учитывая, что насильственный характер смерти не вызывает сомнений, по делу об убийстве ведется следствие, и первый, на кого падут подозрения, безусловно, я...

Не успела я как следует испугаться, как тут же опровергла собственные предположения.

Я представила, как на место обнаружения трупа приехала следственная бригада — несколько машин, куча народу, эксперты с фотоаппаратурой и прочим оборудованием, может быть, проводник с розыскной собакой, лишние люди, без которых не обходится ни одно серьезное дело и которые ходят вокруг, курят и подают дурацкие советы...

После такого нашествия здесь была бы пропасть следов — и машин, и людей, валялись бы окурки, вся трава затоптана. Ничего этого не было, единственный окурок, который я нашла, — вчерашний Аленин «Вог»... Кстати, если бы тут побывала милиция, они бы этот окурок нашли раньше меня.

Короче, милиции здесь еще не было.

С одной стороны, это меня немного успокоило, с другой — всякое неизвестное зло пугает еще больше известного и понятного. Если тут не было милиции, то куда девался труп? Может быть, это все же не то место? Да нет, ерунда. Кроме того, что я прекрасно узнала овражек и расщепленную березу, вот ведь следы Алениной машины, да еще и окурок... Сомнений не оставалось, это был тот самый овражек, где мы с Аленой оставили вчера труп. Но куда же он подевался?

Я походила вокруг, но не нашла больше ничего, проливающего свет на исчезновение покойника. Пора было возвращаться, и я, уныло ссутулившись, двинулась обратно к Приморскому шоссе.

Кроме того, что исчезновение трупа испугало меня само по себе, оставалась нерешенной еще одна проблема: где мне взять блокнот, который требует телефонный шантажист?

До города я добралась без особенных проблем, но устала ужасно. Залезла под душ и долго стояла под горячими струями, понемногу приходя в себя.

И тут сквозь шум воды расслышала требовательный звонок в дверь.

Сердце у меня ушло в пятки. Неужели шантажист, не дозвонившись до меня, решил нанести личный визит?

Я выскочила из-под душа, набросила на мокрое тело махровый халат и побежала к дверям. Звонок заливался как сумасшедший. Кроме того, из-за двери решительный мужской голос сурово произнес:

— Откройте, милиция!

Я схватилась за сердце. Значит, они все-таки нашли труп в лесу и опознали его! И, как и следовало ожидать, я оказалась у них на подозрении самой первой.

Выглянув в глазок, я увидела искаженного выпуклым стеклом усатого мужчину с устрашающей физиономией.

— Покажите документ, — проговорила я, кое-как справившись со своим голосом.

Усатый сунул под глазок книжечку. Конечно, я не смогла ничего прочитать, но делать было нечего — за запертой дверью не отсидишься, и пришлось открывать.

На пороге появились двое — один из них действительно усатый, хотя и гораздо более привлекательный, чем сквозь глазок, голубоглазый блондин лет тридцати. Второй — постарше, повыше ростом и более мрачный, с темными редеющими волосами.

— Капитан Овечкин, — представился блондин.

— Капитан Быков, — проговорил сипловатым голосом его напарник и неприязненно добавил: — Вы почему дверь милиции не открываете?

— А я в душе была, — испуганно ответила я. Впрочем, мой вид и мокрые следы босых ног на полу говорили сами за себя.

— Вы — Соколова Анна Сергеевна? — строго осведомился блондин.

Я молча кивнула.

— Оденьтесь, — проговорил он, окинув меня взглядом.

— А что? — спросила я. — Мне надо будет с вами уехать?

— Нет, зачем же! — Овечкин с интересом огляделся по сторонам. — Для начала мы с вами здесь поговорим. Но все-таки оденьтесь. А то, знаете, сквозняки... еще простудитесь... вот ведь какие дела.

«Все ясно, — подумала я, — известный прием. Один следователь добрый и симпатичный, второй — злой и неприятный. Они будут действовать методом кнута и пряника и запросто меня расколют».

Тем не менее никаких вариантов избежать допроса не было. Я прошла в ванную комнату, оделась и осмотрела себя в зеркале. Вид испуганный, лицо бледное, губы трясутся. Сразу видно — настоящая преступница. Что делать, что делать? Отрицать то, что вчера Павел был у меня, бесполезно. В ресторане нас видела толпа народу, водителя, который привез нас домой, тоже запросто найдут, и соседка-грымза с удовольствием расскажет, как мы ссорились. В общем, моя песенка спета.