– Мой фронтовой товарищ Филимон Качев говорил: «Хочешь быть богатым – живи для других. Человек, живущий только для себя, сам себя обкрадывает». Запомни это.

Она запомнила.

В седьмом классе Юля стала победителем на районном конкурсе юных знатоков Ленинграда. Это было трудное восхождение. Отцу она написала, что победу завоевала благодаря ему и главный экзамен у нее впереди. «С нетерпением жду встречи».

И Чиж почувствовал, сколь велико ее нетерпение. Прибыв через несколько дней в Ленинград на служебное совещание, он попросил у командующего разрешения побыть два дня с дочерью. Разговаривал Чиж с командующим по телефону из дома, и Юля видела, как ему трудно было произносить слова просьбы. Когда разговор закончился, отец облегченно вздохнул, вытер платком взмокший лоб и устало плюхнулся на диван. Словно после очень тяжелого полета.

Был сентябрь. С неба высевалась водяная пыль. Уныло гасли краски осени. Улицы Ленинграда, несмотря на воскресный день, были по-будничному скучны. Редкие пешеходы кутались в плащи и почти не высовывались из-под зонтов. Город казался монотонно серым. Но Юля видела его солнечным, музыкальным, торжественным. Таким преподносила и отцу.

Они обедали в недавно открытом экзотическом ресторанчике «Кронверк», устроенном на старом паруснике. Сквозь круглые иллюминаторы был виден тусклый блеск Петропавловского шпиля, крутые, поросшие цепким кустарником стены крепости, простор Невы. Юля устала, у нее охрип голос, но она еще не выговорилась.

– Отдохни, – попросил Чиж. – Я должен переварить хоть частичку рассказанного. – Помолчав, он искренне признался: – Не ожидал. Честное слово, не ожидал. Удивила! Заново влюбился в Ленинград.

Он щелкнул Юлю по носу и весело похвалил:

– Молодец!

Этот щелчок был для нее высшей наградой. Признанием!

В день этой встречи с отцом Юля как бы повзрослела на несколько лет. Она почувствовала свою значимость, ощутила миг самоутверждения. И лишь много лет спустя разобралась, насколько проницателен был отец, когда перед отъездом сказал ей:

– Знать свой город – мало. Ты должна понять его.

Вначале она эти слова пропустила мимо ушей. Чуть позже вспомнила. Потом попробовала раскопать смысл. Стала задумываться над словами отца все чаще и чаще и наконец пришла к выводу, что не доросла до этого смысла.

«Если сама пришла к такому выводу, – писал в ответ на Юлино признание Чиж, – значит взрослеешь».

И этих слов Юля не поняла до конца. Только почувствовала, что у нее начисто пропала охота выставляться со своими вызубренными знаниями. Стало неудобно слушать похвалы в свой адрес, думать о себе с удовлетворением и гордиться собой. Чувство превосходства перед другими учениками растаяло, как иней на стекле.

– Вот и приехали на ваш аэродром, – сказал таксист, притормаживая у железных ворот.

Юля расплатилась, вышла из машины и вдруг подумала, что ей следовало одеться иначе. Отцу будет неприятно, что его дочь появится на аэродроме в форменной рубашке без погон и в цветастой юбке.

– А, ладно, – сказала она вслух и придумала оправдательную фразу. «Женщины, они и в Африке женщины».

На КПП стоял знакомый сержант. Он только удивленно поджал губу и приложил руку под козырек.

На траве еще блестели капельки недавнего дождя, а дорожка, покрытая асфальтом, начала уже светлеть, от нее подымался едва заметный парок. Из летного домика с пестрым шумом выходили на перекур летчики. Юлю заметили. От толпы отделилась знакомая фигура.

– Юля, какими судьбами? В нелетную погоду? – шутливо-добродушно развел руки Муравко. – Я, между прочим, твердо решил выступить перед твоими студентками.

– Вот как? – улыбнулась Юля.

– А что? Вдруг какой-нибудь понравлюсь?

– Уже, Коля.

– Что уже?

– А где Чиж? – сменила Юля шутливую тему.

И Муравко сразу посерьезнел.

– Он рапорт подал, ты знаешь?

– Знаю, – сказала она.

– Вот такие дела, Юля.

– А как ваши космические перспективы?

– По-моему, эта тема давно снята с повестки дня. – Он резко сломал в кулаке спичечный коробок. – Как она далека от гармонии, наша распрекрасная жизнь.

– Вы жалеете?

– Я о другом, Юля. – Он тут же сменил тон: – Хочешь с нами на занятия?

– От своих занятий не знаю куда сбежать, – засмеялась Юля. – Вчера курсовую начала, а сегодня пришлось отложить – мать приехала.

К летному домику по рулежной полосе неслась на бешеной скорости санитарная машина. Все, кто был в курилке, кто стоял на крыльце, сидел на скамеечке, все, как по команде, вопросительно повернулись к тревожно мчащейся машине: какая беда ее гонит на такой скорости?

Юля почувствовала, как безотчетная тревога начала заползать ей в душу. Не спуская глаз с машины, она уцепилась за руку Муравко и крепко ее сжала. Ее начинала бить дрожь.

– Это отец, – тихо сказала она.

– Ты что? – успокоительно похлопал ее по руке Муравко. – Перестань.