Тесным и плодотворным для молодых кубанцев было общение с замечательными хоровыми дирижерами и педагогами капеллы Г. Ломакиным и П. Воротниковым. Вполне вероятно также, что наши земляки неоднократно слышали превосходное пение знаменитой капеллы графа Д. Шереметева, дирижером которой был их любимый учитель и друг молодежи Гавриил Якимович Ломакин.

Во всяком случае, вернулись они в Екатеринодар наполненными яркими впечатлениями столичной музыкальной жизни и с аттестатами регентов второго разряда. Встреча была радостной, волнующей. Расспросам и рассказам не было конца. А потом началась нелегкая хормейстерская работа М. Терпильца в качестве руководителя войскового хора и М. Бибика — как его помощника. За сравнительно короткий срок молодым регентам удалось улучшить общую дисциплину в хоре и качество звучания. В письме к директору Придворной капеллы от 28 июня 1860 года генерал Кусаков отмечал, что певческий хор «значительно улучшился в отношении метода пения», но для дальнейшего совершенствования его мастерства желательно расширить репертуарные возможности коллектива. И в конце сентября этого же года руководство капеллы переслало войсковому хору целый ряд хоровых партитур как светского, так и духовного содержания.

В сентябре 1861 года войсковой хор слышал император Александр II, останавливавшийся на некоторое время в Екатеринодаре. Исполнялись в основном малороссийские (украинские) песни. Ему понравилось звучание хора, и наказный атаман Кубанского войска генерал Иванов, используя положительный отзыв царя, ходатайствует перед вышестоящими органами о направлении на регентские курсы в капеллу еще двух певчих. При проверке музыкально — вокальных данных на курсах был оставлен казак Трофим Бондаревский, а урядник К. Белинский вернулся в войско. В отличие от М. Терпильца и М. Бибика, Т. Бондаревский окончил трехлетний курс обучения и 9 августа 1867 года вернулся в Екатеринодар.

Пока Т. Бондаревский учился, наказный атаман Ф. Н. Сумароков — Эльстон вел переписку с директором Придворной капеллы Н. И. Бахметевым и просил его рекомендовать регента для войскового певческого хора. И Бахметев прислал учителя пения Московского Синодального хора М. Лебедева, окончившего регентские курсы. За два года работы в хоре М. Лебедев добился значительных успехов, за кропотливую и добросовестную работу он был награжден орденом Станислава третьей степени, а его помощнику М. Бибику была вручена денежная премия.<…>

В воспоминаниях одного из бывших воспитанников хора К. Живило с большой теплотой говорится о регенте М. Лебедеве, который в первую очередь добился размещения приезжих мальчиков в помещении — интернате, при нем их начали обучать русской грамматике и музыкальной грамоте. Хористы любили М. Лебедева за его внимание, доброту и требовательность. В период его работы в репертуаре хора появились довольно сложные светские и духовные сочинения и даже двуххорные духовные концерты. Большую помощь ему оказывал М. Н. Бибик, обучая хоровому пению мальчиков и неграмотных взрослых певчих.

Непосильная работа подорвала здоровье М. Лебедева, и в 1870 году он умирает, оставив несколько рукописных светских и духовных сочинений.

В том же году на должность регента хора был приглашен казак войска Донского Ф. М. Дунин, окончивший Петербургскую консерваторию. Будучи очень требовательным к себе и своей работе, он и в хоре установил строгую дисциплину. Под его руководством хор пел стройно, мощно, торжественно, с некоторой крикливостью, так как тихое пение в то время не всегда имело успех и слушать его не умели. Среди любителей пения хор пользовался широкой популярностью. Особенно хорошо исполнялись произведения Д. С. Бортнянского и М. С. Березовского, а также народные песни.

Запомнился екатеринодарцам блестящий концерт хора, состоявшийся 30 марта 1880 года в актовом зале гимназии. Программу его первого отделения составили пятиголосный концерт Львова «Преклони, Господи», херувимские песни Чайковского, Бахметева и два номера («День предстанет», «Лакримоза») из «Реквиема» Моцарта. Восхищаясь достоинствами моцартовской музыки, местная газета писала, что «…все мельчайшие оттенки этих пьес, представляющих много неуловимых для обыкновенных слушателей вокальных трудностей, переданы были с таким уменьем, оценить которое могут только знатоки классической музыки» [5] . Успех второго отделения, в котором прозвучали светские произведения Д. Славянского, П. Воротникова и других авторов, разделил женский хор гимназии, исполнивший романс Рубинштейна «Пела, пела пташечка» и хор из оперы Даргомыжского «Рогдана».

Постепенно круг концертной деятельности певческого хора расширялся как в самом Екатеринодаре, так и на гастролях в курортной зоне Минеральных вод. Его репертуар пополнился сочинениями Глинки, Бетховена, Мендельсона, Шумана, русскими и украинскими народными песнями в обработках М. Бибика, А. Бигдая, Г. Концевича, Н. Лысенко. Концерты хора, как правило, были платными. Кубанскому войсковому правлению становится выгодно улучшать состав хора и повышать его исполнительское мастерство, так как это давало прибыль казне войска.<…>

В 1888 году был утвержден новый штат хора. В сравнении с предыдущим хор увеличился на 12 человек. Изменение в составе хора, естественно, сказалось на общем звучании коллектива и на его исполнительских возможностях.

Изучая газетные рецензии о концертах Кубанского войскового хора, можно ошибиться в выводах о состоянии общего и музыкального образования в нем. Не дают полной картины и очерки истории войсковых певческого и музыкантского хоров И. И. Кияшко. Нельзя, конечно, огульно сказать, что в хоре в деле воспитания и образования все обстояло плохо, но в целом картина была неудовлетворительной. Разучивание произведений проводилось с голоса или скрипки. Хористы не всегда имели элементарные понятия о музыкальной грамоте, не говоря уже о теории хорового пения. В газете «Кубанские областные ведомости» (№ 18 за 1882 г.) отмечалось, что хор пел лишь гамму, а по музыкальной грамоте знал только размер такта. Певчие старшего поколения, прослужив в хоре около двадцати лет, оставались зачастую неграмотными. Мальчики, прибывшие из станиц, жили на частных квартирах, а городские — у родителей. Взрослые певчие много времени уделяли игре в карты и выпивкам, а мальчики — певчие были предоставлены самим себе.<…>