– Ждём остальных разведчиков ещё минут десять, - сказал подошедшему Мурло.
– А где твой напарник?
– спросил у разведчика.

– Отстал, чтобы попытаться увести Румяного в другой коридор.

– Ну, молодец, - восхитился я самоотверженностью своего подчинённого.
– А бока не намнут ему?

– Что вы!
– искренне удивился Джонни (с таким земным именем было созвучно его дюленское).
– Скорость для него - удовольствие. Иной раз женщина подумает, что неплохо было бы...а он уже доволен, так сказать, справился со своим делом, сворачивает удочку...
– улыбка у парня была такая широкая, бесхитростная, что я благосклонно похлопал его по плечу. Хороший парень Джонни.
– А бывает кто-то захочет слово доброе сказать, и вдруг тут же ему становится прекрасно - распрекрасно. Это уже Юла постарался. По шёрстке, значит, яички бриолинит - в общем, приятность какую-то нашёл. А если наоборот, неудовольствие... Лучше не связываться. Закрыться изнутри на замок, на защёлку, привалить дверь чем-нибудь тяжёлым. Желательно в туалете.

Должен сказать, что речь Джонни я несколько подредактировал, подкорректировал - уж очень на мой прихотливый земной слух звучала она нецензурно - такие у них, в дюленском, извините, матюгальные звукосочетания. Меня же угораздило его понимать, язык этот. Но думаю-то я на своём, дорогом, Риковом.

– Молодец, отдыхай, юморист.

Раз человек шутит, значит он жив. Об этом говорил ещё "тот самый Мюнхаузен" Янковский. Это не значит, если спишь - значит, мертвец. Даже рассматривая десятый сон, человек может посмеяться над окружающими. Храпом, например. Или прочими бесконтрольными действиями.

Улыбка. Что может быть приятней и весомей? Никакой тортик не заменит удовольствия лицезреть счастливого человека. Ну, почти...Жаль, нет зеркала - проверить этот тезис. Да и от тортика сплошной кариес. И стоматолог даже советует гильотину.

Ну и потянуло же мысли в странную сторону. Чёрный юмор. Тот же Малевич, только вместо квадрата "мёртвые с косами стоять". Хэллоуин называется.

– Рик!

В окружении соболезнующих ко мне направилось ещё двое разведчиков. Судя по тревожно - возбуждённым посвистывающим чайникам, на новость следует запастись валидолом да обратиться к хирургу - пусть отчекрыжит парочку килограммов суицидальных наклонностей.

– Сюда идёт Русый! Что делать?!

Истерические нотки в голосе Отвёртки неприятно пронаждачили уши.

– Спокойно-спокойно, товарищи, наши слоны всё равно самые быстрые!
– замолчал. Оценивая реакцию на свой пассаж. Затем продолжил значительно.
– Потому что диета и неволя - родственники прогресса. Дальние. Так что, - завершил отвлекающий манёвр, - гнобите себя на здоровье, не стесняйтесь - Минздрав одобряет. А теперь, рыцари круглого стола, красного креста и белого полумесяца, прикройте рты - вы же не зеваете?
– и подтяните штаны.

Оглядел своё воинство на предмет павших духом, и понял, что нервничать не стоит - костяк тёмно-серых невозмутим и стоически готов к новым свершениям в виде очередных неприятностей. Что не скажешь об их командире, который не совсем "стоически", но тоже, в общем-то, готов. Мурло - сдержан, Отвёртка - нетерпелив, Фиалка - непробиваемо уверена в успехе (ишь ты, нашла время глазки строить!), Гермес - преданно - горяч. Кто там ещё? Ах да, Розетта. Она тоже Поглядывает на меня. Аж мурашки по спине...Да три вернувшихся разведчика, уже подпитавшихся от моего вдохновенного лица, и вновь готовых изображать белок и крутить динамо. Остальные или на разведке, или на постах.

– Раз Русый и Румяный идут сюда, значит они не пересекались с Призом. Что хорошо. Теперь, - обратился к разведчикам, - напомните мне, какими коридорами спешат наши коллеги?

Разведчики указали выходы - соперники шли параллельными коридорами. Поэтому я наконец-то определился, какими трёмя коридорами можно убегать, не боясь потерять скакуна, сложить голову - ну и что там ещё осталось в загашнике. Произойди вторая серия мордобоя, я бы с интересом понаблюдал её в тени коридора. Хотя удовольствие от взломанных челюстей и открытых черепно-мозговых отыскать в себе, даже под лупой вряд ли смогу. К сожалению, насколько я понял, разница прибытия Румяного и Русого в центральный зал составляла примерно пять минут, а нам к этому времени уже нужно изображать усиленное опаздывание на работу или погоню за троллейбусом, то есть быть метров за триста от точки рандеву.

– Ждём ещё три минуты и уходим.

Все свободные от постовой нагрузки дюли переместились к противоположному от предполагаемого выхода команд Русого и Румяного, коридору.

О том, что, возможно, кто-то из соперников уже вышел с Призом, я старался не думать и не говорить. Незачем испытывать на прочность надежду. Она и так уже под капельницей. Не хватало её совсем уложить и притащить судно для полноты картины.

Но ведь могло сообщить об окончании игры высокое жюри? Хотя с них станется погонять нас по Лабиринту, любуясь яростной мимикой и прочей атрибутикой батальных сцен. Уже зная имя счастливчика (имеется ввиду команды).

Секунды просачивались сквозь пальцы, будто изоляция. С каждым мгновением всё ближе медный провод. И к-а-а-к шарахнет!

Сидеть и ждать не было сил, и я вышагивал поперёк коридора: пять шагов туда, пять - обратно. Даже отмороженный Мурло ушёл к опасным постам, дабы не видеть кирпичную кладку наших лиц...

Когда справа в зал влетела раскрасневшаяся Гриппочка, мы все вздрогнули. Почему-то эта незаметная - неприметная девушка ассоциировалась с таким стеснительным заболеванием, и, казалось, подхвати её где-нибудь в трамвае, при близком знакомстве и при установке диагноза, будет так морозить и в жар бросать, а ртутный столбик гонять туда - сюда, как мальчика на побегушках, что общественный транспорт, связанный с электричеством станешь обходить десятой дорогой.