– Слышь, Бурый, - я покрутил головой, немного успокоившись, - а что это было?
– указал в сторону дверей, за которыми исчез... груз. И снова онемел - с противоположной стороны появилась очередная тележка, толкаемая хмурым мужчиной в чёрном комбинезоне.

– А это твои бойцы, - злорадно ухмыльнулся.
– Ты что, не понял ещё? Чернявый недавно подметил, едва-едва поменяв штаны на свежие, что все, кто с тобой свяжется, рано или поздно превратятся в фарш, - смачно зевнул, аж челюсть хрустнула.
– Провидец хренов.

– А я... а мне...
– заикаясь, промямлил я, - показалось, что всё приснилось, - убито уставился в одну точку, не в силах осмыслить происшедшее.

– Да ты вещие сны зришь!
– хохотнул Бурый и внимательно так посмотрел, как психоаналитик на потенциального клиента - миллионера. Уголки губ на мгновение приподнялись - видимо желая изречь очередную ядовитую гнусность и добить окончательно, но в последний момент передумал, увёл взгляд в сторону и даже поднял руку в желании приободрить, провёл по моей голове, будто щёткой для одежды по брюкам. Я даже на мгновение опешил - столь неожиданным был этот жест.
– Не переживай, сейчас там доки, - кивнул в сторону исчезнувшей тележки, - разберутся что к чему, то бишь, что где чьё, - довольно осклабился тупой шутке, - и соберут по винтику твоих безбашенных подчинённых. В лучшем виде.

– Это как?
– сознание ухватилось за соломинку.

– Я почём знаю?
– равнодушно пожал плечами.
– Моё дело - охранять.
– Задумался как-то просветлённо.
– Знаешь, есть в этом - в моём пребывании здесь, - уточнил, - своё преимущество. Этот витакомплекс - самая защищённая территория Замка. И в случае каких-либо эксцессов - что не редкость в нашей замковой жизни - вечно кто-то наступает на грабли, особенно начальство - здесь можно закрыться и спокойно отсидеться, - впечатлительно поплямкал губами, довольный результатами своих рассуждений, с его не супер интеллектуального чела исчезли морщины, оно разгладилось, являя наконец-то истинную младенческую сущность Бурого. Это я с иронией.
– А так в принципе, скучновато здесь. И поговорить не с кем. Охранники в моём подчинении чисто номинально - это люди службы безопасности. Да и рожи такие, что, как ты говоришь, кирпич - фотогеничней. Доки - это ещё те существа - из ушей извилины вываливаются, причём непонятно, с чем их едят, страшно подходить - изобьют терминами. С пациентами сам понимаешь не до разговора - сами кого хочешь в тоску вгонят...

– Бурый, - вклинился я в содержательное словоизлияние, - а ты уверен, что всё будет в порядке?
– напряжённо замолчал, глядя в печёное, недовольное лицо собеседника.
– Ну там ноги присобачат к заднице, сиськи - лицам женского пола, крепкий лоб - мужчинам, матку... ну она всем нужна...

– Уверен!
– отмахнулся тот.
– Всё чётко: ноздря к ноздре, глазик к глазику, каждому свою, годами заработанную печень - немного, естественно, загримированную и обновлённую, свой мотор, коробку передач и кардан. Заправят только аккумулятор, масло, поменяют прокладки, то бишь, памперсы...

– Это ты о чём?
– удивлённо захлопал глазами.

– А... увлёкся, - извиняюще перекосился, как тёщин тын в преддверии затяжной холодной войны.
– Эх, приятно с тобой общаться, - злорадно блеснул глазами, я даже вздохнул облегчённо - Бурый не изменился, метаморфоза мне просто почудилась.
– Когда ты такой... беззащитный, - вновь протянул руку - погладить.

Я невольно попытался уклониться. Поднять руку... Ничего не вышло. Бурый заржал.

– Не получается? Хочешь оценить фокус?
– самоуверенно вздёрнул нос.
– Это я придумал, доков уболтал за поблажки в надзоре слепить мне конкретного собеседника. Сейчас оценишь!
– жизнерадостно подскочил.
– Смотри только, чтоб голова не закружилась. А всё остальное: трясущиеся поджилки, мокрые штаны, мурашки по спине - это тебе не грозит, - добавил загадочно.

Откуда-то слева, сбоку - так далеко голова не разворачивалась - вытащил продолговатый плоский предмет. Зеркало.

У меня действительно закружилась голова, прорвались молоты, неуправляемые такие и грубые... Я ничего не мог поделать с собой, только в глазах стало двоиться, троиться, видимость расползалась, становясь размытыми подрагивающими пятнами, кляксами... И настойчивая мысль: где остальное?! Ибо на некоем прямоугольном возвышении покоилась моя голова. Всего лишь голова... Без... тела...

Кляксы стремительно расширились, превращаясь в единый чёрный фон. Выключили свет? Пробки полетели.

Удобная мягкая мебель, ягодицы жмурились и чуть ли не мурлыкали, вонзаясь в нежный диванчик. На столе синие окорочка, антрацитовые кусочки рыбного филе, фиолетовые булочки - и прочая вкуснятина. Напитки... бодрящи, но не вставляющи, и таких сумасшедших расцветок, что, кажется, ярко-красный в белую крапинку мухомор выглядит менее ядовитым. В непринуждённых позах вокруг стола расположились: я, Мишаня, Дрол и Бланд.

Вялотекущая беседа, судя по всему означавшая светскую накануне деловой, представляла собой Мишанину серию анекдотов со "старыми козлами" и "невинными девицами" в главных ролях, интересными ответами Бланда о мужской несостоятельности некоторых самоуверенных самцов, моими комментариями относительно различий между полами (паршивое настроение не улетучилось с приобретением тела, судя по печатям и иным опознавательным знакам всё-таки бывшее моим) и тонкими сравнительными характеристиками Дрола дюлей и людей, типа: "взгляд в зеркало, заляпанное болотной тиной (я, правда, не уточнил, кто смотрит: первые или вторые?).