— Все соответствует карте, — говорит Ааду.

Таинственная, местами разбитая и глубоко ушедшая в болото тропа кажется бесконечной. Следуя ее извивам, поворотам и зигзагам, шагают взволнованные и окрыленные успехом пионеры. Солнце в небе поднимается все выше, и становится все жарче. Впереди голое болото. Жадно впивается в чью-то шею овод.

К обеду таинственная тропа вдруг кончается, словно отрезанная ножом. Но и сама почва вроде бы становится плотнее. Сквозь дрожащий, нагретый воздух впереди видны три сосны.

Сосны растут на низком, длиной в полсотни шагов, узком островке. Шурша в сухом мхе, удирают испуганные вторжением гревшиеся тут на солнышке ящерицы. Мелькает в зарослях вереска узорчатая спинка змеи. Все же место достаточно удобное, чтобы расположиться на обед. Убедившись, что неприятные хозяева островка удрали, пионеры бросаются на мох. И кажется, им больше не встать. Хотя они и голодны, но развязывают шнурки рюкзаков медленно, словно предвкушая наслаждение, которое сулит им еда. Только рот Пеэтера уже набит битком.

— Так. Распоряжение насчет меню, — строго говорит Хиллар. — Банка консервов на двоих, каждому — по яйцу, на все звено — буханка хлеба. Ветчину, Пеэтер, оставь до вечера, как и все остальное…

Пеэтер беспрекословно заворачивает кусок грудинки в бумагу. Над обедающими царит хмурая тишина. Неожиданно тишину нарушает Урмас.

— Это никакая не игра в ориентировку! — выпаливает он в порыве негодования. — Это… утонем все в болоте, и никто ничего знать не будет. Уже время обеда, других звеньев нигде не видно, а впереди только болото!

— Не роняй хлеб, это продукт нормированный! — сурово прикрикивает Пеэтер.

— Может, бросишь нас и повернешь назад? — ехидно спрашивает Яан.

— Ты хотя бы иногда уважал товарищей! — укоряет Ааду.

— Да уж хорошее настроение у товарищей! — усмехается Сальме. — У самих лица, как у собачонок, лающих на ежа.

Пионеры смеются. Это разряжает обстановку.

— Делать нечего, люди добрые, — разводит руками Хиллар. — Я и сам вижу, что еды маловато и меню вам не по вкусу, но… сам довольствуюсь тем же и не ворчу. С провизией мы должны обходиться экономно. Другое дело, если… Собственно, Урмас по-своему все же прав: надо решить, что дальше.

— Дальше надо идти, дальше! — говорит Ааду.

— Когда мы кончаем маршрут? — допытывается Пеэтер.

— Когда кончаем? — Хиллар в замешательстве. — Естественно, в свое время. Но дело в том, что… Мы утром потратили очень много времени и, вероятно, продолжая маршрут так, не только не сумеем наверстать хотя бы часть упущенного, но скорее, отстанем еще больше.

— Ну и что? — куражится Яан. — Разве где-нибудь пожар?

— Надо подумать, выдержим ли мы? Еды мало, вода на исходе. Может быть, все же самое верное — отдохнуть и повернуть обратно. Как раз успеем к вечеру. Кроме того, для Сальме поход все равно сверх нормы.

— Я не слабее других! — возмущается Сальме.

Все избегают смотреть друг другу в глаза.

— Пусть уйдет столько времени, сколько уйдет, и пусть путь будет какой угодно длины — мы пойдем до конца, — решает Ааду. — Больше нечего думать и обсуждать.

С ним никто не спорит. Даже Урмас.

Кто как может, пионеры прикрывают себя от солнца и комаров. Будь что будет, но теперь надо немного отдохнуть.

Жара становится невыносимой, кажется, даже для оводов. Они оставляют пионеров в покое.

— Когда вернемся в лагерь, нарисуем большую карту нашего похода, — сонно бормочет звеньевой, спрятав голову в рюкзак. — Потому что все же чертовски интересный поход! Это место можно было бы назвать Горкой Трех Сосен.

— Остров Ящериц — интереснее, — предлагает Яан.

— А тропу можно было бы назвать Пеэтерова Гать.

— Почему моя, ты же сам открыл… — возражает тот и мгновение спустя сопит во сне.

— Но кто же построил гать среди болота? И для чего, и когда? — рассуждает вслух Сальме.

Ответа она не получает. На Горке Трех Сосен, или на Острове Ящериц, слышится сопение сладко спящих путников.

Убедившись, что все спят, Хиллар осторожно поднимается и ищет глазами самое высокое место. Медленно и долго водит он биноклем по дрожащему от солнечного жара горизонту. Озабоченно покачав головой, достает из нагрудного кармана карту и вновь исследует обозначенный на ней маршрут.

Куда ни глянь, вокруг только болото. Неподвижно стоят карликовые березы, усыпляюще пахнет болотный багульник, пышно разрослись подбел и хамедафне. Слева, справа, впереди — всюду поблескивают окруженные рогозом или мхом коричневые или зеленые болотные «глазки». Беззвучно удирают от путников немногочисленные болотные птицы, на кочке поднимает голову и зло шипит грязно-коричневая сытая гадюка. Оводы безжалостно жалят лицо, шею, руки, ноги.