— Не сходи с ума. Ты мне очень дорога. Как бесценное состояние, как ребенок, — шепчет он, с хмурым благоговейным выражением на лице. Его слова отвлекли меня. Как ребенок? Дорога, как ребенок… ребенок будет ему дорог!

— Я не ребенок, Кристиан. Я твоя жена. Если тебе не нравится, что я не взяла твою фамилию, просто скажи об этом.

— Не нравится? — Он хмурится, и я знаю, что где-то в глубине он обдумывает это. Вдруг он выпрямляется, все еще хмурясь, и резко смотрит на наручные часы. — Архитектор будет здесь в течении часа. Мы должны поесть.

О, нет. Я стону внутри. Он не ответил мне, и теперь у меня дела с Джией Маттео. Мой дерьмовый день стал еще дерьмовей. Я хмурюсь на Кристиана.

— Эта дискуссия еще не закончена, — бормочу я.

— Что здесь еще обсуждать?

— Ты мог бы продать компанию.

Кристиан фыркает, — Продать?

— Да.

— Ты думаешь я смогу найти покупателя на сегодняшнем рынке?

— Сколько это стоит?

— Это было бы достаточно дешево. — Его тон сдержанный.

— А если она разорится?

Он ухмыльнулся. — Мы выживем. Но я не позволю ей разориться, Анастейша. Не тогда, когда ты там.

— И если я уйду?

— И чем вы будете заниматься?

— Я не знаю. Чем-нибудь другим.

Ты уже сказала, что это — работа твоей мечты. И прости меня, если я не прав, но я обещал перед Богом, преподобным Уолшем, и нашими близкими и дорогими заботиться о тебе, поддерживать в стремлениях и мечтах.

— Цитировать наши клятвы, для меня это — нечестная игра.

— Я никогда не обещал честной игры, если вы беспокоитесь. Кроме того, — добавляет он, — Вы первой использовали наши клятвы, как оружие.

Я хмурюсь на него. Это правда.

— Анастейша, если вы все еще сердитесь на меня, то отомстите мне позже в постели. — Его голос неожиданно низкий и полон чувственной тоски, глаза его загораются.

Что? Кровать? Как?

Он снисходительно улыбается на мои слова. Он ждет от меня что я свяжу его? Вот дерьмо! Моя внутренняя богиня снимает наушники и начинает слушать с пристальным вниманием.

— Семь оттенков воскресенья, — шепчет он. — Жду с нетерпением.

Вау!

— Гэйл! — Кричит он резко и через четыре секунды появляется миссис Джонс. Где она была? В офисе Тейлора? Подслушивала? О Боже.

— Мистер Грей?

— Мы хотели бы сейчас поесть, пожалуйста.

— Очень хорошо, сэр.

Кристиан не сводит с меня глаз. Он бдительно следит за мной, как будто я экзотическое существо, которое собирается бежать. Я делаю глоток вина.

— Думаю, что я выпью вместе с тобой, — говорит он, вздыхая, и снова запускает свою руку в волосы.

— Вы не собираетесь заканчивать?

— Нет. — Я смотрю на свою едва затронутую еду, чтобы избежать сердитого выражения Кристиана. Прежде чем он успевает что-то сказать, я встаю и уношу наши тарелки с обеденного стола.

— Джия придет к нам в ближайшее время, — бормочу я. Кристиан сжал губы и нахмурился, но ничего не сказал.

— Я возьму тарелки, миссис Грей, — говорит миссис Джонс, когда я пошла на кухню.

— Спасибо.

— Тебе не понравилось? — Спрашивает она, обеспокоено.

— Это было вкусно. Я просто не голодна.

Сочувствующе улыбнувшись, она отвернулась, чтобы очистить мою тарелку и поместила все в посудомоечную машину.

— Я собираюсь сделать пару звонков, — говорит Кристиан, оценивающе взглянув на меня, прежде чем скрылся в своем кабинете.

Я испустила вздох облегчения и направилась в нашу спальню. Обед был трудным. Я продолжала злиться на Кристиана, а он не считает, что он сделал что-то неправильно. Так ли? Мое подсознание вздергивало мне брови и пристально смотрело милостивым взглядом из-под очков-половинок. Да, он это сделал. И сделал это совсем неловким для меня на работе. Он не хочет обсуждать этот вопрос со мной даже когда мы были в сравнительном уединении в нашем доме. Как бы он себя чувствовал, если бы я вторглась в его офис, устанавливать там свои законы? И в довершении всего, он хочет подарить мне SIP! Как, черт побери, я могу управлять кампанией? Я почти ничего не знаю о бизнесе.

Я пристально смотрю на Сиэтлский горизонт, купаемый в жемчужно-розовом свете сумрака. И как обычно, он хочет решить наши разногласия в спальне… гм… холле… игровой комнате… ТВ-зале… на кухонной столешнице. Стоп! Это все всегда возвращает к сексу с ним. Секс — его защитный механизм. Я блуждаю в ванной и хмурюсь на свое отражение в зеркале. Возвращение к реальному миру трудно. Нам удалось обойти все наши различия, в то время, как мы были в нашем мире, потому что мы были так погружены друг в друга. Но сейчас? Я быстро вспоминаю нашу свадьбу, вспоминая мои опасения в тот день — жениться в спешке… Нет, я так не думаю. Я знаю, он был Пятьдесят оттенков когда я вышла за него. Я просто нахожусь там, и пытаюсь встать на его место.