— Извини, — сказала.

Стейси увидела, что девочка плачет.

— Ничего, — сказала она. — Можешь продолжать, если хочешь.

Тот подняла прутик и провела по бархату, любуясь переливами поверхности ткани.

— Как мех у Барни, — сказала она. — У меня тоже будут такие джинсы. Когда-нибудь, — добавила она, — у меня будет такой бархат на джинсах, как у Стейси, и я буду жить в Норлеане.

Стейси улыбнулась. Труба Дороти перестала казаться ей таким уж чудом.

— Я кое-что записала в наш шпионский журнал, — сказала она.

Дороти подняла на нее глаза.

— Что?

Стейси вытащила из тайника коробку из-под печенья, сняла крышку и протянула Дороти блокнот «на пружинках». Дороти открыла блокнот, пролистала до последней записи и начала читать вслух то, что написала Стейси:

— «Восемнадцатое августа тысяча девятьсот семьдесят второго года, понедельник. Девятнадцать сорок три. Джанин позволила…» Как произносится, Стейси? — Дороти показала на имя, и Стейси наклонилась к ней.

— Барри Маунтину.

— Точно. — Дороти продолжала читать вслух:

— «Джанин позволила Барри Маунтину залезть себе под свитер. Джанин и Барри на диване в гостиной. На Джанин красный свитер. На Барри джинсы, черная рубашка и высокие ботинки. Барри шарил у нее под свитером целых две минуты. Джанин вышла на кухню, а потом вернулась с двумя чашками. Девятнадцать сорок девять. Мама с папой вернулись домой. Девятнадцать пятьдесят. Барри выскочил в окно столовой». — Дороти закрыла блокнот. — Ты не написала, откуда вела наблюдение.

— Я была в палисаднике, под окном, — сказала Стейси. — Под ракитником.

— Да, но ты этого не написала. И не уточнила, как следила за ними.

— Что значит — «как следила»?

— Ну, смотрела через окно или еще как…

Стейси задумалась.

— Я подоткнула тюлевую занавеску под вазу для фруктов, а потом вышла.

— Надо было все подробно записать, — сказала Дороти. — Именно для таких вещей и предназначен наш журнал.

Тот перестала гладить джинсы Стейси.

— На ней был лифчик? — спросила она.

Стейси покачала головой.

— А что было в чашках?

Дороти положила блокнот в коробку, а коробку сунула обратно в тайник. Потом взяла трубу и выдула слабую, дрожащую ноту. Ветки над ними закачались; Стейси показалось, что небо наклонилось, а птицы заметались и закричали.

— Наверное, там было виски, — сказала она Тот.

— Подумаешь. — Дороти положила трубу на колени. — Вот я видела такое, такое!

— Что? — в один голос спросили девочки.

— Кое-что, связанное с одним из членов нашего клуба. А ты, Тот Томпсон, вообще помолчи, ты не член клуба, а если откроешь рот, я скажу маме, что ты разговаривала с папой по телефону.

Тот ненадолго задумалась.

— А я еще не иду домой. Мама велела тебе присматривать за мной.

— Я и буду, но отныне тебе запрещается разговаривать, поняла? — Тот кивнула и снова взяла прутик. — И даже слушать тебе нельзя!

Дороти повернулась к Стейси:

— Хочешь узнать, что я видела? — Стейси кивнула. — Я увидела кое-что покруче, чем ты, потому что я шпионила за членом клуба и еще за одним человеком, которого все мы знаем. Кое за кем, чье имя начинается с буквы «Н». Кое за кем, в кого влюблена Тот.

Тот зарделась.

— За Найджелом? — спросила Стейси.

— Да, за Найджелом и… еще за одной особой из тупика Стэнли, чье имя начинается на букву «Л».

— Лилли? — спросила Тот, отрывая взгляд от земляного пола.

— Я ведь велела тебе держать рот на замке!

Тот прикусила губу и принялась ковырять землю прутиком.

— Я хочу посмотреть реликвии, — сказала она. — Стейси, можно мне еще разок посмотреть реликвии?

— Заткнись, — велела Дороти. — Стейси, ты что, показала ей реликвии? — возмутилась она. — Она ведь даже не член клуба!

— Значит, ты видела Лилли, да? — спросила Стейси.

— Да. — Дороти принялась разглядывать свои туфли.

— И что? — спросила Стейси.

— Хочешь знать?

— Да!

— Я видела, как Лилли и Найджел занимались кое-чем в амбаре на Спрингхауз-Вэй!

Тот сломала прутик.

— Я за ними шпионила. И это еще не все.

— Что? Расскажи! Что там было? — спросила Стейси.

— Потом она занималась тем же самым со взрослым мужчиной. С цыганом, который работает на фабрике!