[619] Мы здесь не останавливаемся на интересной Смитовской трактовке вопроса о том, каким образом рента, получаемая с главного растительного предмета питания, определяет все остальные в строгом смысле слова сельскохозяйственные ренты (в скотоводстве, в лесном хозяйстве, в культуре технических растений), поскольку эти отрасли производства могут быть взаимно превращены одна в другую. Смит выделяет, в виде исключения, культуру риса там, где рис служит основным растительным предметом питания, так как рисовые болота не могут быть превращены в луга, в засеянные пшеницей поля и т. п., а также и наоборот.

Смит правильно определяет ренту как «цену, уплачиваемую за пользование землей» ([франц. издание 1802 г.] том I, стр. 299) [Русский перевод, том I, стр. 130], где под землей следует понимать всякую силу природы как таковую, следовательно также воду и т. д.

В противоположность странному представлению Родбертуса [96] , Смит уже во введении [к главе 11-й] перечисляет составные части земледельческого капитала: «капитал, доставляющий семена» (сырье), «оплачивающий труд, покупающий и содержащий скот и другие земледельческие орудия» (там же) [Русский перевод, том I, стр. 130].

Но что же представляет собой эта «цена, уплачиваемая за пользование землей»?

«Все то, что остается от продукта или от его цены сверх этой части» {той части, которая возмещает авансированный капитал «и, сверх того, обычную прибыль»}, «каков бы ни был этот остаток, собственник стремится удержать у себя в качестве ренты за свою землю» (там же, стр. 300) [Русский перевод, том I, стр. 130].

«Этот избыток всегда можно рассматривать как естественную земельную ренту» (стр. 300) [Русский перевод, том I, стр. 130].

Смит возражает против смешения ренты о процентом на вложенный в землю капитал:

«Собственник требует ренту даже за такую землю, которая не подверглась улучшению» (стр. 300–301) [Русский перевод, том I, стр. 130],

и даже эта вторая форма ренты{87}, добавляет он, имеет ту особенность, что процент на использованный для улучшения земли капитал представляет собой процент на капитал, вложенный не собственником, а арендатором.

«Он» (собственник) «требует иногда ренту за то, что вообще не может быть улучшено человеком» (стр. 301) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Смит с полной определенностью подчеркивает, что «ренту требует» земельная собственность, земельный собственник как собственник. Рассматривая, таким образом, ренту как простое следствие земельной собственности, Смит признаёт ренту монопольной ценой, что совершенно верно, так как только в результате вмешательства земельной собственности продукт продается по цене большей, чем цена издержек, продается по своей стоимости.

«Земельная рента, рассматриваемая как цена, уплачиваемая за пользование землей, естественно, представляет собой монопольную цену» (стр. 302) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Это, действительно, такая цена, уплачивать которую вынуждает только монополия собственности на землю и которая, являясь в этом отношении монопольной ценой, отличается от цены промышленных продуктов.

С точки зрения капитала — а капитал господствует в производстве — цена издержек требует лишь того, чтобы продукт оплачивал, кроме авансированных затрат, также и среднюю прибыль. В этом случае продукт, — безразлично, будет ли это продукт земли или какой-нибудь другой продукт, — может

«поступать на рынок». «Если обычная цена превышает достаточную, то избыток ее, естественно, идет на земельную ренту. Если она является всего лишь достаточной, то товар вполне может поступать на рынок, но не может давать ренту земельному собственнику. Будет ли цена выше достаточной или нет? Это зависит от спроса» (том I, стр. 302–303) [Русский перевод, том I, стр. 131].

Переходим к вопросу: почему, по мнению Смита, рента входит в цену иначе, чем заработная плата и прибыль? Вначале Смит правильно разложил стоимость на заработную плату, прибыль и ренту (если оставить в стороне постоянный капитал). Но он тотчас же сбивается на противоположный путь — он отождествляет стоимость и «естественную цену» (т. е. определяемую конкуренцией среднюю цену товаров, или их цену издержек) и составляет последнюю из заработной платы, прибыли и ренты.

«Эти три части образуют, по-видимому, непосредственно или в конечном счете всю цену» (том I, стр. 101) (книга I, глава 6) [Русский перевод, том I, стр. 47].

«Тем не менее в наиболее развитых обществах всегда встречаются, хотя и в небольшом количестве, такие товары, цена которых разливается только на две части: на заработную плату и прибыль на капитал, и еще меньшее количество таких товаров, у которых цена состоит исключительно из заработной платы. В цене морской рыбы, например, одна часть оплачивает труд рыбаков, а другая часть — прибыль на капитал, вложенный в рыболовный промысел. Рента редко составляет часть [620] этой цены… В некоторых местностях Шотландии живут бедняки, промышляющие собиранием на морском берегу пестрых камешков, известных в народе под названием шотландских голышей. Цена, которую платит им за эти камешки гранильщик, состоит целиком из платы за их труд: в нее не входят ни рента, ни прибыль. Но вся цена любого товара всегда в конечном счете разлагается на какую-нибудь из этих частей или на все три части» (том I, стр. 103–104) (книга I, глава 6) [Русский перевод, том I, стр. 48–49].