Итак, спрашивается, что такое чрезмерное изобилие капитала и чем оно отличается от перепроизводства?

(Впрочем, справедливость требует заметить, что другие экономисты, как, например, Юр, Корбет и т. д., объявляют перепроизводство нормальным состоянием крупной промышленности, поскольку речь идет о внутреннем рынке. Получается, стало быть, что это перепроизводство ведет к кризисам только при известных условиях, когда сокращается также и внешний рынок.)

Согласно тем же самым экономистам, капитал — это деньги или товары. Перепроизводство капитала есть, следовательно, перепроизводство денег или товаров. И тем не менее оба эти явления не имеют будто бы ничего общего между собой. У этих экономистов не может быть речи даже о перепроизводстве денег, ибо деньги рассматриваются ими как товар, так что все явление сводится к перепроизводству товаров, которое они под одним названием признают, а под другим отрицают. Если в дальнейшем говорится, что имеется перепроизводство основного капитала или оборотного капитала, то в основе этого утверждения лежит то, что товары рассматриваются здесь уже не в этом простом определении, а в том их определении, в котором они выступают как капитал. Но этим, с другой стороны, в свою очередь признаётся, что при капиталистическом [708] производстве и его явлениях, — например, при перепроизводстве, — дело идет не только о том простом отношении, в котором продукт выступает как товар, приобретает определение товара, а о тех общественных определениях его, в силу которых он есть нечто большее, чем товар, и отличается от простого товара.

Вообще, можно до некоторой степени признать, что в выражении «чрезмерное изобилие капитала», вместо выражения «перепроизводство товаров», заключается не одна только чисто словесная увертка или не одно только бессовестное скудоумие, которое одно и то же явление признаёт существующим и необходимым, когда оно называется а, но отрицает его, коль скоро оно именуется б, так что сомнения и неуверенность имеются здесь фактически только относительно наименования явления, но не относительно самого явления, — бессовестное скудоумие, стремящееся от трудной задачи объяснения явления уклониться на том пути, что явление это отрицается в одной форме (под одним названием), а именно в той форме, в какой оно противоречит предрассудкам этих экономистов, и признаётся лишь в такой форме, под которой у них не содержится никакой мысли. Если все это оставить в стороне, то в переходе от выражения «перепроизводство товаров» к выражению «чрезмерное изобилие капитала» заключается, действительно, некоторый шаг вперед. В чем состоит он? В признании того, что производители товаров противостоят друг другу не как простые товаровладельцы, а как капиталисты.

Вот еще несколько положений Рикардо:

«Можно подумать… что Адам Смит утверждает, будто мы некоторым образом вынуждены» (так оно и есть на деле) «производить избыток хлеба, шерстяных и металлических изделий и будто капитал, производящий эти товары, не мог бы найти себе другое применение. Между тем способ применения того или другого капитала есть всегда дело свободного выбора, и поэтому никогда не может быть избытка какого-либо товара в течение сколько-нибудь продолжительного времени; ибо, если бы такой избыток имел место, цена товара упала бы ниже его естественной цены, и капитал был бы перемещен в какое-нибудь более выгодное занятие» (стр. 341–342, примечание) [Русский перевод, том I, стр. 240].

«Продукты всегда покупаются на продукты или на услуги; деньги — лишь посредник, при помощи которого совершается обмен»

(это имеет тот смысл, что деньги являются лишь средством обращения, а сама меновая стоимость — лишь мимолетной формой обмена продукта на продукт, что неверно).

«Какой-нибудь отдельный товар может быть произведен в излишнем количестве, и на рынке может оказаться такой избыток его, что затраченный на него капитал не будет возмещен; но это не может случиться со всеми товарами» (стр. 341–342) [Русский перевод, том I, стр. 240].

«Понизится ли прибыль вследствие роста производства и вызванного этим увеличения спроса или нет, — это зависит исключительно от повышения заработной платы, а повышение последней, за исключением кратковременных повышений, в свою очередь зависит от легкости производства пищи и предметов необходимости для рабочих» (стр. 343) [Русский перевод, том I, стр. 241].

«Если купцы вкладывают свои капиталы во внешнюю торговлю или в судоходство, то они всегда делают это по своему свободному выбору, а не под давлением необходимости; они делают это потому, что их прибыль в этих отраслях будет несколько выше, чем во внутренней торговле» (стр. 344) [Русский перевод, том I, стр. 241].

Что касается кризисов, то все авторы, которые описывают действительное движение цен, или все практики, которые пишут в определенные моменты кризиса, справедливо игнорировали мнимо теоретическую болтовню и удовлетворялись заявлением о том, что учение о невозможности переполнения рынка и т. д. в абстрактной теории верно, но на практике ошибочно. Самим фактом регулярного повторения кризисов галиматья Сэя и других была на деле низведена до уровня такой фразеологии, которая употребляется лишь во времена процветания, а во времена кризисов выбрасывается за борт.

[709] В кризисах мирового рынка бурно прорываются наружу противоречия и антагонизмы буржуазного производства. Но, вместо того чтобы исследовать, в чем состоят те антагонистические элементы, которые разражаются катастрофой, апологеты удовлетворяются тем, что отрицают самую катастрофу и вопреки ее закономерной периодичности упрямо утверждают, что если бы производство направлялось по учебникам, то дело никогда не доходило бы до кризиса. Апологетика состоит здесь, далее, в фальсификации простейших экономических отношений и особенно в том, что вопреки противоположности фиксируется единство.

Если, например, покупка и продажа, или движение метаморфоза товара, представляют единство двух процессов или, вернее, прохождение одного процесса через две противоположные фазы, если это движение, стало быть, существенным образом есть единство обеих фаз, то это есть столь же существенным образом также и разделение этих фаз и обособление их друг против друга, превращение их в нечто самостоятельное по отношению друг к другу. А так как они всё же внутренне связаны друг с другом, то обособление внутренне связанных моментов может проявиться лишь насильственно, как разрушительный процесс. Именно в кризисе обнаруживается действенная сила их единства, единства различных моментов. Та самостоятельность по отношению друг к другу, которую приобретают взаимно связанные и друг друга дополняющие моменты, насильственно уничтожается. Кризис обнаруживает, стало быть, единство ставших самостоятельными по отношению друг к другу моментов. Без этого внутреннего единства кажущихся безразличными по отношению друг к другу моментов не было бы и кризиса. Но нет, говорит экономист-апологет. Так как имеет место единство, то кризис не может иметь места. А это, в свою очередь, означает не что иное, как утверждать, что единство противоположных моментов исключает их противоположность.