Шрифт:
Давящая и тяжелая атмосфера, которая сопровождала эту компанию, утром не исчезла до конца, а превратилась в легкое тревожное чувство.
Джей поглядел в серые глаза Эвелины, и тревога отступила.
– Да, уезжаем, – кивнула она, помешивая кофе. – У вас милая гостиница.
– Еще сливок… – Джей подхватил кувшинчик.
– Нет… – покачала головой Эвелина. – Не стоит. Не стоит, Джей.
– Я… – Бармен запнулся и сказал совсем не то, что собирался сказать, а то, что больше всего хотел: – Я вас еще увижу, Эви?
Женщина чуть смущенно улыбнулась и сделала маленький глоток.
– Все может быть. Но вряд ли это принесет вам счастье.
– Это мне решать, – твердо ответил бармен.
Эвелина перегнулась через стойку и поманила его. Сержант наклонился, думая, что она хочет что-то сказать, но акробатка нежно поцеловала его. А потом разжала кулак и дунула. Невесомое жемчужное облако овеяло ошеломленного Джея.
– Эви… что…
– Это пыльца фей, – грустно сказала Эвелина. – Это то счастье, которое я могу вам подарить.
– Не понимаю…
– Это хорошо, – улыбнулась женщина. – Вот, возьмите за кофе…
Она закрутила монету на стойке.
– Прощайте, Джей Клеменс.
– До свидания… – Бармен провожал ее тонкую фигуру и боролся с собой, чтобы не выскочить следом.
Колокольчик зазвенел, и монета, ударившись о блюдце, задребезжала на стойке.
Джей перевел на нее задумчивый взгляд. Разве кто-то заказывал кофе? Что-то он заработался…
– Ты же не пьешь кофе. Это напиток варваров.
– У них отвратительный зеленый чай, а кофе неплох.
– И зачем ты это сделала? Была бы у человека мечта… Любовь всей жизни, можно сказать.
– Эд! – Эвелина остановилась. – Ты что, ничего не понимаешь? Неужели непонятно, что ему лучше всего забыть меня раз и навсегда?!
– Ага. Пыльца фей этому очень способствует. Радикальное лекарство от несчастной любви.
– Дурак! – Акробатка отвернулась и зашагала к машине Роджера.
«Все равно ничего не получилось бы. – Эвелина Ларкин утирала лицо ладонью. Это дождь… мелкий дождь сеялся с серого неба. – Никогда не получалось. Магус и личная жизнь – понятия несовместимые».
Эдвард пожал плечами:
– Ох, Эви! Его ослепила ты, а не сила Магуса. От такого не спасают даже воды Леты [36] .
Пол нажал кнопку звонка. Постоял, поглазел по сторонам, но вокруг никого не было – в полдень на Черри-стрит было довольно безлюдно. Слава богу, настырные репортеры убрались восвояси. Говорят, в Абердине нашли волосатого мальчика, всю жизнь прожившего в подвале и питавшегося кукурузными хлебцами. Наверное, репортеры все там. И хорошо. Только что за старый джип припаркован у гостиницы бабушки?
36
Лета (греч. , забвение) – река Забвения в подземном царстве Аида, протекающая по одноименной долине, заросшей асфоделями. Умершие пили из этой реки и забывали о своей земной жизни. Отсюда в русском языке появилось выражение «кануть в Лету», означающее исчезновение навсегда. В подземном царстве протекает и другая река – Мнемозина. Те, кто пил из Мнемозины, должны были вспомнить все и обрести всезнание.
«Кто бы это мог быть?»
Дверь распахнулась.
– Здравствуйте, мистер… – Мальчик осекся. Вместо дедушки Дженни перед ним стоял незнакомый мужчина.
Он смерил мальчика взглядом синих глаз, почесал трехдневную рыжую щетину и крикнул:
– Марко, к тебе пришли. Ребенок какой-то…
«Какой я ему ребенок!»
– Рад тебя видеть, Пол. – Марко оттеснил в сторону небритого невежливого мужчину. – Ты к Дженни?
– Добрый день, мистер Франчелли, – кивнул мальчик. – Да. Я хотел с ней поболтать. Скоро Хеллоуин, и я подумал…
– Хеллоуин? Верно, канун Дня всех Святых выпадает на конец этой недели.
– Да, и я подумал, было бы круто его отметить, – улыбнулся мальчик. – Ну, вы понимаете…
– Понимаю. Но Дженни приедет только через два дня. И, боюсь, она не сможет отпраздновать Хеллоуин. Она будет сильно занята.
– Вот черт! – расстроился Пол. – Как же так, это же Хеллоуин! А нельзя ваши дела как-нибудь отложить?
Марко покачал головой:
– Эти – нельзя. Извини. Дженни приедет в среду, и у нее будет два свободных дня. Думаю, она обрадуется, если ты заглянешь.
– Ясно. – Пол почесал затылок, растрепывая русые волосы. – Ну ладно. Я…
Из дома донесся тяжелый грохот, стекла в окнах мелко задребезжали, тонко зазвенел колокольчик над дверью, и Пол почувствовал, как легкий толчок качнул землю под ногами.
– Людвиг, мать твою, что ты делаешь! – раздался почти звериный рев. – Ты сдурел? Дом развалится!
– Роджер, заткнись и лучше помоги, – ответил глубокий баритон, в котором проскальзывали рокочущие нотки – так далекий гром рассыпает свою свинцовую дробь по барабанам небес.