Сейчас я шла, снова очарованная дивной песней. Тогда я попросила Маль, чтобы она помогла мне ее выучить. Та сначала отпиралась, но потом сдалась и стала медленно говорить слова песни с таким страдальческим видом, словно выдавала важную государственную тайну. Сначала обучение шло со скрипом, но потом все пошло лучше и теперь эта песня прочно обосновалась в глубинах моей памяти. Маль мне тогда объяснила, что в общих чертах песня переводится как хвалебный гимн солнцу и его дитя – водной лилии. Я открыла дверь корчмы, но меня никто не заметил. Все смотрели на певца. Я тоже посмотрела на него, и очарование песни сразу спало. Не потому что певец страшный, нет. Просто у меня зачесались руки хорошенько ему вмазать. А как иначе? Я, понимаете ли, летаю, надрываюсь, потом ищу его, а он, поганец, тут сидит, песенки распевает. Разумеется, я не стала портить людям удовольствие и не стала бить его сразу. Я подождала, пока он закончит, подошла и влепила звонкую пощечину.

– За что? – Элодса захлопал безупречно честными глазами.

– А то! Убегать поменьше будешь!
– я уперла руки в боки и стала буравить его гневным взором, пока откуда-то из-за спины не раздался густой бас:

– Слышь, девка, ты за что его так, а? Ведь хорошо пел! – я повернулась, собираясь сказать пару ласковых тому, кто посмел меня перебить, и уткнулась взглядом в чью-то могучую грудь. Откуда-то сверху продолжали говорить, а я подняла голову выше, потом еще выше, потом еще, и узрела густую каштановую бороду, пышные усы, простоватое лицо и на удивление проницательные глаза. К моей чести сказать, я не оробела. Может, только чуть-чуть. По привычке, перед грубой силой.

– А вы кто, чтобы встревать в семейные разборки? – детина заметно растерялся. Видимо, не привык, что ему отпор дают.

– Ну, ежели семейные, то молчу. А кто он тебе будет то?

– Брат. – мужик почесал маковку, пробормотал что-то и отошел. Я повернулась к Элодсе. Тот стоял, аки статуя, и такой же бледный. Я растормошила его и решительно повела к единственному свободному столу. На удивление, в переполненной таверне этот стол оставался абсолютно пустым. Я удивилась, но не придала этому значения. Буквально силком заставив эльфа сесть, я уселась рядом.

– Ну? – я выжидающе посмотрела на Элодсу.

– Что – ну? – не понял тот.

– То! Ты зачем ушел?

– Так ты долго летала, ну я и решил сам пойти.

– Для тебя полчаса – это много?

– Ну да.

– Тогда поздравляю тебя, ты ненастоящий эльф!

– Тихо! Услышит еще кто…

– Ладно. А тебе бы, между прочим, тоже надо поучиться держать язык за зубами.

– А что?

– А то, что я долго ходила, понял?

– А-а-а, ну да. – тут я насторожилась.

– Слушай, а здесь не слишком тихо? – я огляделась, но, против моих ожиданий, на нас никто не смотрел. Все смотрели в сторону двери. Я оглянулась и увидела странного человека. Первое, что бросалось в глаза – алый плащ, скрывающий все тело. Но даже он не мог скрыть той худобы, которой обладал гость. Половину его лица закрывали волосы цвета воронова крыла, из-за плеча выглядывала длинная рукоять меча с оголовьем в виде дубового листа. При ходьбе он слегка прихрамывал на правую ногу.

Увлекшись разглядыванием странного гостя, я не заметила, что он двигается к нам. Судя по тому, как на нас смотрели посетители, ничего хорошего нам не грозило. Жалостливо так, будто нас уже приговорили к смерти, и сейчас будут исполнять приговор. Я вздохнула и собралась уже встать и все объяснит этому наглецу, как он нахмурился и взмахнул рукой. С его пальцев слетел голубоватый огонек, и время для меня замедлилось. Я хотела метнуться к нему переломать все кости за невежливость, но почувствовала, как кто-то дергает меня за рукав. Я обернулась и увидела бледного Элодсу, который медленно покачал головой. Я проморгалась, и время пошло с обычной скоростью. Выставив вперед ладонь, я с удовольствием увидела, как воздух перед нашим столиком поплыл, как над костром.

Глаза незнакомца стали размером с царский пятак, когда он увидел, как его голубой огонек впитался в мой щит, не причинив нам никакого вреда. Он нахмурился еще сильнее, и выпустил сразу несколько таких огоньков. Они так же бесславно погибли в моей преграде. Тогда незваный гость, кажется, разозлился и выставил вперед сомкнутые ладони. Когда он их развел, между рук у него искрила вовсю голубоватая молния. Он замкнул ее в кольцо, безжалостно смял и получилась шаровая молния. И он эту молнию пустил в мой щит. Я напитала его энергией и слегка усложнила, согнув указательный палец на руке, которой держала щит. Теперь он отражал вполовину ослабленное заклинание в того, кто его пустил. Незнакомец усмехнулся уголками губ. Но его ухмылка увяла, когда он увидел, что его молния столкнулась с моим щитом, уменьшилась вдвое и полетела обратно к хозяину, радостно сверкая боками. Он взмахнул рукой, будто отгоняя муху, и ослабленная молния врезалась в соседний стол. Он тут же разлетелся щепками по всей корчме. Я мельком огляделась и с удивлением отметила, что она абсолютно пуста. Видимо, такое случалось не в первый раз, и они заблаговременно покинули ставшее непригодным для развлечений заведение. Я все-таки встала (не убирая щита) и, нахмурившись, сказала:

– Послушайте, уважаемый! Что вам от нас нужно? Мы здесь сидим спокойно, никого не трогаем, тут вы влетаете и начинаете громить сие благородное заведение! – похоже, моя вдохновенная речь не произвела на дебошира никакого впечатления. Он только как-то странно взмахнул руками, будто собирался взлететь. От его пальцев в воздухе остался багровый дымный след. Он вытянул руки со скрюченными пальцами вперед, и багровая дымка рванулась к нам двумя щупальцами. Я сложила ладони ковшиком и щит стал защитным куполом. Щупальца ударились в купол, отпрянули, словно обжегшись, и исчезли. Я улыбнулась, а незнакомец побледнел. Он медленно опустил руки и застыл, вытаращив на нас глаза и шепча что-то неразборчивое. Элодса предостерегающе подергал меня за рукав:

– Он сейчас перенесется, держи его!

– Как?

– Не знаю! Сделай вокруг него магический вакуум, что ли. Если сможешь. – он пожал плечами. Я задумалась, и тут меня озарило. Я резко выбросила вперед руки, сплетенные в замок. Незнакомец сразу выпрямился, его руки крепко прижало к бокам, каблуки стукнули друг о друга. Держать его оказалось не так просто. Между ладонями словно что-то поселилось, и это что-то яростно стремилось наружу. Незнакомец зашипел, как змея и сказал что-то, судя по выражению лица, не очень пристойное. Я подвинула руки ближе к груди, и незнакомца словно на невидимой веревке подтащило к нашему столику. Я изменила положение рук, и он пошатнулся и схватился за столешницу, чтобы не упасть. Он хотел было сделать какую-то магическую гадость, но я предупреждающе дернула подбородком, подкрепив угрозу ощутимым «тычком» под ребра. Он вздохнул и, кажется, смирился. Я села (не расцепляя рук) и указала подбородком на место напротив себя. Он презрительно изогнул губы и сел на предложенное место. Я улыбнулась уголками рта и сказала: