Миша очень гордился этим подарком, и она была тогда ужасно счастлива, с тех пор никогда их не снимала, даже спала в них. Шутка ли, первые советские женские часики!..

Сколько всего изменилось за прошедшее время… Даже марки этой «ЗИФ» — Завод имени Фрунзе — уже не существует, теперь такие часики называются «Заря»…

Стрелки «ЗИФ» показывали двадцать пять минут шестого. Значит, скоро уже три часа, как она стоит на этом углу. Ужасно затекли ноги, всё сильнее напоминал о себе мочевой пузырь.

Но Вера по-прежнему стояла, боялась сойти с места, пропустить мужа.

Подметавший улицу дворник бросал на неё подозрительные взгляды, она делала вид, что не замечала их, но волновалась всё больше. Это стояние могло закончиться очень плохо, ещё примут её за вредительницу или шпионку, долго разбираться не будут, потом пойди докажи, что ты не верблюд. Здесь, в Светозёрске, никакой Рудь или Глеб Кондратов ей не помогут, тут она сама по себе.

Вера внезапно снова с благодарностью вспомнила Кондратова, его внимательный участливый взгляд, спокойную уверенную манеру. Если б он в позапрошлом году не отпустил её, Миша бы наверняка так и пропал. Сам бы он не вернулся…

Кондратов — не просто хороший, а редкийчеловек. Скольким людям уже помог за короткий срок.

Всякий раз, когда они случайно встречаются с председателем, она чувствует его искреннюю доброжелательность. И перевод её обратно в учителя, конечно, произошёл с ведома и одобрения Глеба Кондратова.

А может, даже и по его инициативе…

Хорошо, по крайней мере, что её визит в облоно прошёл успешно. Никакое гороно и использование интриг, слава богу, не понадобилось. Зоя Геннадьевна Веселовская, к которой послал её Рудь, оказалась подвижной худенькой симпатичной женщиной, напоила её чаем с вкусным печеньем, обещала помочь, прислать учебники на следующей неделе.

Вера осторожно выглянула из-за угла.

Напротив, на другой стороне улицы виднелись глухие железные ворота с вывеской «ГОРСКЛАД ТЕХОБОРУДОВАНИЯ». Рядом находилась такая же железная калитка, в которую постоянно кто-то входил-выходил. Иногда распахивались и сами ворота, выпускали с территории склада очередной грузовик.

Но Миши всё не было.

С каждой минутой таяла уверенность, что он вообще здесь, на складе. Может, его там вовсе и нет, она просто зря теряет время и силы. Но куда ещё идти, где его искать в этом городе, Вера не знала.

И потом, не может же он врать насчёт насосов? Это было бы уже слишком, на такое он не способен!

С другой стороны, в шесть склад закрывается, и что делать, если он так и не появится?..

Снова мерзко заскрипела, открываясь, калитка. Вера напряглась.

Но это опять был не Миша; из калитки вышел сутулый лысоватый человек с заёмом на голове. Ветер слегка шевелил, приподнимал его длинную, расположенную по всей лысине прядь, оголял голову, придавал сутулому на редкость нелепый вид.

Вера невольно прыснула. Впрочем, калитка тут же распахнулась снова, и она, боясь даже вздохнуть, немедленно спряталась за угол.

На этот раз на улицу вышел Михаил.

Несколько минут он постоял, переговариваясь с сутулым. Затем они попрощались и разошлись в разные стороны.

Веру кольнуло, что муж был в хорошем настроении, отсюда видела, как он улыбался, слышала, как хохотнул пару раз. При ней он никогда не улыбался, она уже забыла, как это с ним бывает.

Вера снова высунулась из-за стенки дома, убедилась, что муж своей прихрамывающей походкой уходит вниз по улице. Она быстро перебежала на его сторону и, прячась за прохожими, пошла следом.

Михаил дошёл до трамвайной остановки, оглянулся в ожидании. Она еле успела нырнуть за газетный киоск, замерла там, задыхаясь.

Вскоре сильно загромыхало, красный, с синей нижней каймой трамвай проехал мимо неё, с пронзительным скрежетом остановился неподалёку.

Вера подождала мгновение, потом всё же решилась, стараясь держаться в тени, поглядеть в ту сторону.

Михаил влезал в первый вагон с передней площадки.

Она поняла, что ещё чуть-чуть и окончательно упустит его. Помчалась прямо к трамваю и успела, ловко смешавшись с толпой пассажиров, втиснуться с задней площадки во второй вагон за секунду до того, как он отошёл.

Внутри вагона было тесно, шумно. Общий шум перекрывался громким голосом кондукторши, не замолкаемым ни на секунду.

Веру приткнули носом к стенке, она еле удержалась на ногах, вовремя схватилась за поручень. Прямо напротив неё к стенке вагона оказалась привинчена небольшая медная табличка, на которой вырисовывались две витиеватые буквы — «КМ». Чуть пониже более мелкими буквами шла расшифровка — «Коломенский машиностроительный завод». И дата выпуска трамвая — «1934».

Тот самый год, когда они с Мишей поженились. Могло ли ей тогда прийти в голову, что она будет таким унизительным образом выслеживать его, прятаться от него в переполненном вагоне!..