Впрочем, еще до Украины, Казахстана и Белоруссии в договорные отношения с Россией, 22 сентября, вступила Молдавия.

С Белоруссией же договор был подписан не «в ближайшее время», а лишь спустя месяц, 18 декабря.

В сущности, из слов и действий Ельцина в этот период можно было заключить, что он рассматривает два варианта преобразования Союза: либо создать «славянскую Антанту» плюс, скорее всего, Казахстан (тогда «Антанта», естественно, уже переставала быть славянской) и предложить другим республикам присоединяться к этой первоначальной структуре, либо просто, без всякой «Антанты», последовательно заключать двусторонние договоры со всеми республиками. Ясно, что по мере того, как число этих двусторонних договоров станет увеличиваться, будет все больше шансов создать Союз Суверенных Государств именно «снизу» - как его видят в республиках, а не «сверху» по плану Горбачева.

Какой именно из этих двух вариантов «выгорит», должно было стать ясно по мере развития политической ситуации. Думаю, в ту пору Ельцин и сам точно не знал, чему отдать предпочтение.

Опробывались разные варианты. В декабре 1990 года Ельцин, Кравчук, Шушкевич и Назарбаев подготовили четырехсторонний меморандум о том, что четыре союзные республики создают Союз Суверенных Государств, признают Горбачева его президентом и приглашают все остальные республики присоединиться.

Однако несмотря на отведенную ему главенствующую роль (ясно, что этот реверанс в его сторону был сделан ради того, чтобы он не очень сопротивлялся) Горбачев с этим планом не согласился и опротестовал меморандум, не дал ему хода.

Как видим, это был явный шаг в направлении Беловежья. Этот меморандум, появившийся за год до Беловежских соглашений, в общем-то, остался незамеченным. Если бы его заметила пресса, если бы вокруг него поднялся шум, тогда и реальное Беловежское соглашение, заключенное год спустя, не оказалось бы для многих таким уж неожиданным, такой уж «импровизацией», как потом многие стали его называть.

2 декабря «Московские новости» опубликовали беседу с Ельциным, где вопрос об их политическом и личностном противостоянии с Горбачевым ставился напрямую (правда, уже не в первый раз). Интервьюерами были главный редактор «Московских новостей» Егор Яковлев и ведущий политический обозреватель французского журнала «Пари-матч» М. Гоно. Вот фрагменты из этого интересного интервью:

«Яковлев. Взаимоотношение, а точнее, взаимодействие двух ключевых фигур нашей политической современности – Горбачева и Ельцина – стало не только предметом постоянного внимания общества, но и поводом для бесконечных пересудов. (Вы не раз говорили, что дело вовсе не в личных отношениях между Горбачевым и Ельциным. Согласиться в этом с вами я до конца не могу: момент личных отношений, несомненно, сказывается на решении даже глобальных проблем, причем в наших условиях – тем более). Реален или нет деловой и прочный союз между вами и президентом СССР именно сегодня, несмотря на то, что сумма противоречий между вами остается, как мне кажется, величиной постоянной?

Ельцин. Я тоже считаю, что личностное начало имеет немалое значение в политике. А говорил я о том, что, понимая все сложности данного момента, стараюсь быть свободным от всего негативного, что было в наших отношениях с Горбачевым, чтобы это не бросало тень на наши деловые отношения. Эту линию я продолжаю. Наши две последние встречи – каждая почти по пять часов – внесли какой-то прогресс в наши контакты (надо полагать, имеется в виду июльская встреча, где договорились о программе «500 дней» и встреча 11 ноября. – О.М.) Но трудностей еще много. Мне, конечно, неудобно обвинять президента, тем не менее после нашей первой встречи он не выполнил ряд обещаний, договоренностей, что, разумеется, не способствовало укреплению взаимодоверия. Поэтому на недавней второй встрече мы договорились протокольно оформить и вопросы, которые поднимались, и наши договоренности.

Яковлев. Каков же прогноз ваших взаимоотношений?

Ельцин. Допущены серьезные ошибки, которые не способствуют нашему взаимопониманию… Мне, наверное, легче говорить об ошибках той стороны…

Яковлев. И Горбачеву тоже: он говорит исключительно о ваших ошибках… Честно говоря, Борис Николаевич, мы все устали от сложностей ваших отношений с президентом. А вы сами от этого не устали?

Ельцин. Устал. И уже давно. Еще пять лет назад.

Гоно. Порой оказывается трудно понять, кто из вас кошка, а кто мышка. Во всяком случае, людям Запада в этом очень не просто разобраться.

Яковлев. Для президента естественна роль кошки, и он чувствует себя некомфортно, когда оказывается в иной роли.

Ельцин. Я совершенно искренен, когда говорю, что не стремлюсь и не пытаюсь его «съесть». Я заявил об этом и Горбачеву, поскольку не претендую на роль президента СССР. Нет и еще раз нет. Более того, я сказал Горбачеву: если на прямых всенародных выборах президента он предложит мне выставить свою кандидатуру как альтернативную, я категорически откажусь. А постоянные заявления о том, что кто-то рвется к власти – всегда «кто-то», всегда «какие-то силы» – это нечто мифическое… Возвращаясь же к прогнозу наших отношений, о которых вы спрашиваете, могу сказать, что мы движемся вперед, хотя и преодолевая всякий раз рифы. И впереди их немало».

Далее Ельцин перечисляет главные «рифы»: разногласия с Горбачевым по содержанию Союзного договора и сроках его подписания, по признанию союзными властями Декларации о государственном суверенитете России, по разделению функций и собственности между союзным и российским правительствами…

«Яковлев. Россия подписала соглашения с Украиной, с Казахстаном. Реализуется идея горизонтальных договоров, которую вы предложили… Как мне представляется, Центр ни разу не высказывал своего отношения к горизонтальным связям. Чем объясняется молчание?