– Но ты же меня знаешь всего на несколько дней дольше?

– Зато тебя знают в Бюро. Случайный человек на это задание не попал бы.

Луч фонаря выхватил из темноты еще один плавающий труп, снова девушки, но уже не в униформе, а в каком-то пестром платье.

Гарри молча прошел дальше. А что тут говорить? Через десяток метров агенты остановились – коридор нырял вниз, оставляя воздуху лишь полметра над уровнем воды. Чтобы пройти дальше, надо было плыть под водой. А она, к слову, не слишком прозрачная и довольно прохладная.

– Черт, – не выдержал Смит, – и что теперь? Назад поворачивать?

– Ты что, плавать не умеешь? – В изумлении воззрился на него Дуглас.

– Да нет, умею… – замялся Смит. – Просто… а ты уверен, что дальше не будет глубже?

– Вам что, схему помещений судна не выдали? – продолжал удивляться Дуглас.

– Выдали… А что, ее наизусть учить надо было?

– Стоило… Ладно, не бойся – ярдов через тридцать коридор снова пойдет вверх. Даже с учетом наклона там будет максимум ярд глубины. Если что, всплывай, воздуха под потолком должно хватить…

В параллельном коридоре Саблин и Зиганиди уже снова выбрались на «мелководье», по дороге разминувшись еще с тремя утопленниками. Здесь воды было уже по пояс. И на весь видимый отрезок коридора горел только один светильник. И тот – вполнакала.

– Дальше куда? – слегка отдышавшись, спросил Зиганиди.

– Все туда же – вперед. До конца коридора еще далеко. Вдобавок здесь масса боковых коридорчиков, придется все проверять, – ответил Боцман.

– Ладно, пошли… а то обед пропустим…

Над «Атлантой» разгорался новый день. Верхняя палуба была заполнена людьми, ночевавшими прямо здесь в шезлонгах. Среди них были пассажиры с нижних палуб, чьи каюты пострадали из-за открытых иллюминаторов или и сейчас были заполнены водой. Но в основном это были люди, которые просто боялись оказаться внутри корабельных лабиринтов, если вдруг с судном снова начнет твориться что-то неладное. Кроме того, судовой госпиталь был переполнен, и часть прилегающих к нему кают пришлось занять для размещения раненых.

Старлей Звонарев вышел на палубу всего через три минуты после того, как Саблин и Зиганиди ушли вниз с американцами. Не найдя своих, он присоединился к команде спасателей, которая искала выживших в воздушных мешках внутри затопленных отсеков и с радостью приняла его помощь.

Катя Сабурова, проведшая большую часть вечера в аналогичных поисках, ночь продремала рядом с постелью Марты. Датчанка попалась ей на выходе из госпиталя, когда Катя с Николаем привели туда очередных спасенных. Катя уже сама еле держалась на ногах, и Зиганиди посоветовал ей заняться Мартой – все равно после полуночи капитан запретил пускать в затопленные отсеки людей без специального снаряжения. Сабурова отвела датчанку в каюту – та, по счастью, не пострадала – и проследила, чтобы феминистка приняла все прописанные лекарства и заснула. На некоторые странности в поведении подруги Катя не обратила серьезного внимания, посчитав их последствиями травм и стресса.

Утром Марта проснулась, полная сил и в необычно приподнятом настроении. Создающий немалые неудобства наклон стен и пола вопреки ожиданиям Кати вдохновил датчанку не на бесконечные язвительные упреки в адрес мужиков, насадивших «Атланту» на рифы, а на пару действительно забавных шуток по поводу укатившихся под кровати мелочей. Потом феминистка неожиданно надолго застряла у зеркала, вместо того чтобы потратить обычные несколько секунд на не слишком внимательный осмотр. Заглянув в наименее загруженное из ближайших кафе, они позавтракали, причем мирный настрой Марты сбивал с толку не только Сабурову. При этом у Кати возникло ощущение, что датчанка – усевшаяся за столиком так, чтобы видеть всех, кто заходит в кафе и выходит из него, – кого-то целенаправленно высматривает. И старательно это скрывает. Словно стесняется. Когда они вышли на палубу подышать свежим воздухом, это ощущение только усилилось. Кого Марта пыталась отследить взглядом, Сабурова пока не понимала, однако, к немалому своему изумлению, обнаружила, что глаза феминистки выцеливают среди массы пассажиров молодых мужчин спортивного вида. Да и привычный поток рассуждений о феминистских ценностях и просто о том, что все мужики – козлы, заметно иссяк.

Словно кто-то что-то сдвинул в ее мозгу. Впрочем, Катя сильно сомневалась, что простой удар головой о что-то твердое мог внести подобную сумятицу в мозг датчанки до вчерашнего вечера. Впрочем, вполне можно было заняться выяснением истинной причины изменений в поведении «боевой подруги» – все равно теперь Сабурова никак не могла присоединиться к продолжающим работу аварийно-спасательным группам. Сейчас к затопленным отсекам подпускали только их. Всех добровольцев из числа пассажиров от всей души поблагодарили, но попросили не заниматься самодеятельностью. Исключение сделали лишь для нескольких мужчин, особенно отличившихся накануне. Кате же оставалось только прогуливаться вместе с Мартой по верхней палубе и гадать, где сейчас ее боевые товарищи и чем они занимаются. Хорошо хоть занятая какими-то своими мыслями датчанка почти не докучала ей разговорами – несколько раз она принималась что-то рассказывать и вдруг умолкала на полуслове.

Катя даже не подозревала, какие мысли на самом деле бурлят в голове датской феминистки. Марта вдруг перестала воспринимать мужчин как самцов, эксплуатирующих женщин. Нет, она не перестала считать борьбу за женское равноправие главным делом своей жизни, но… Но не далее как вчера совершенно незнакомый мужчина спас ей жизнь. И это заставляло ее задуматься – правильно ли она расставила приоритеты в своей жизненной позиции? Перед ней снова и снова вставало это улыбчивое лицо… И этот голос с чуть заметным, немного странным, но таким милым акцентом… И этот способ восстановления дыхания… изо рта в рот. Такой… впечатляющий. Марта вдруг поняла, что… хочет, нет, мечтает познакомиться с этим парнем поближе. Она точно помнила, что обручального кольца у него на руке не было. И ей очень захотелось, чтобы это означало, что он свободен.