Ей давно пора было сказать ему: успокойся, милый, что ты размахался, еще подстрелишь меня ненароком, а может, этого он и хочет – подстрелить кого-нибудь ненароком. В комнате они одни, следовательно, «кто-нибудь» и есть Васька.

– Ну что ты размахался? – наконец, не выдержав, прошептала она.

– Опасаешься, что подстрелю тебя ненароком, кьярида? – это была самая неотразимая из всех его улыбок, жаль только, что увидеть ее пришлось при довольно сомнительных обстоятельствах.

Лучше сказать правду.

– Опасаюсь. Да.

– Я и сам опасаюсь. Очень уж хочется пустить ее вдело. Да.

– Можно выйти отсюда и пострелять… по банкам из-под пива… по воронам…

– Патронов всего пятнадцать. Не будем тратить их на пустяки.

Банки из-под пива – пустяк. Вороны – безусловный пустяк. Не пустяк то, что может привести к необратимым последствиям, вот на это имеет смысл потратиться: именно такую нехитрую комбинацию мыслей можно прочитать сейчас на лице Ямакаси.

– Ты когда-нибудь стрелял… в кого-нибудь?

– Нет. Если мне нужно было решить проблему, я обычно обходился подручными средствами, – непонятно, шутит он или говорит серьезно.

– Тогда, может, не стоит и начинать?

Ямакаси не торопился с ответом, он приподнял ствол пистолета вертикально вверх и опустил на него подбородок.

– Думаю, пистолет – это очень интеллигентно. А этого мне всегда не хватало – интеллигентности. Ты бы хотела видеть меня интеллигентным человеком, кьярида? Он не собирается стрелять в Ваську.

– Я бы хотела видеть тебя без этой штуки, да. Без нее ты выглядишь гораздо привлекательнее.

– Ты говоришь неправду, детка.

Он отвел пистолет от своего подбородка и снова перевел его на Ваську.

Он собирается выстрелить.

– Давай оставим все как есть, положим вещи на место и уйдем…

– Я уже предлагал тебе это, но ты не согласилась, помнишь?

– Я была не права, признаю. Но еще не поздно…

– Поздно, – сказал он.

И в ту же минуту раздался хлопок. Не резкий, приглушенный и какой-то нежный. Ямакаси все-таки выстрелил. Но не в Ваську, а в плакат над тахтой. На лбу неприятного одутловатого очкарика в водолазке появилась небольшая дырка.

– Мертв, – констатировал Ямакаси. – Завтра об этом сообщат все информационные агентства.

– Он был известным человеком? – коченея от страха, подыграла Ямакаси Васька.

Известность в понимании Ямакаси – вещь относительная, нужно помнить об этом всегда.

– Скорее всего. Иначе его чудесное личико не поместили бы на плакат… Мы не можем оставить все как есть, кьярида. Потому что все уже не так, как есть.

– Плакат, – проницательно заметила Васька.

– Ага. Дырка в плакате. Дырка в стене. Теперь патронов осталось четырнадцать, и мы больше не будем тратить их на пустяки.

– А не пустяки – это что?

– Твоя сестра. По-моему, пистолет решает все проблемы, да?

Ведьма. Паук. Блаженная дурочка Мика.

Васька впервые подумала о том, что неплохо бы избавиться от ведьмы после первого секса с птицей Кетцаль. Проще говоря – убить ее, уничтожить. Все, конечно, могло бы обойтись и разрешиться ко всеобщему удовлетворению, если бы ведьма согласилась разменять квартиру. Учитывая ее месторасположение, планировку и заоблачный метраж, никто бы не остался внакладе. Продав родовое гнездо какому-нибудь нуворишу, они вполне могли рассчитывать на две приличные хаты вдалеке друг от друга. Васька даже согласилась бы на съезд с Петроградки (черт с ней, Петроградкой, лишь бы никогда больше не видеть паука), но Мика…

Блаженная дурочка сказала ей: не рассчитывай, не раскатывай губу, только через мой труп.

Как будто ей мало было всех этих разнесчастных лет, проведенных под одной крышей, и нужно тянуть – тянуть до конца. Быть поблизости, держа под мышкой свою дурацкую, липкую, вонючую паутину в надежде, что рано или поздно Васька ослабит бдительность и попадется.

Эта квартира принадлежала родителям, принадлежала деду, и не нам вершить суд над ней, и не нам ее продавать, и бла-бла-бла…

Пошла ты в жопу, ведьма.

Пошла ты в жёппу!..

Ведьма не уступит. Не может уступить. Не исключено, что именно в наличии квартиры и кухни на ней заключается сила ведьмы. Кухня подпитывает ее дьявольские способности к гастрономии, кулинарии, к лысому черту, – почем Ваське знать?

Неизвестно, кто вызвал к жизни Ямакаси и за руку подвел его к Ваське, – но это хорошо уже тем, что она стала честна сама с собой и сказала себе: