Шрифт:
Если о законах, понятиях, традициях, фактах, легендах, историях разговоры в тюремной хате заходят вновь и вновь, круговорот лиц и событий не останавливается ни днем, ни ночью, то феней просто пользуются. На ней говорят, но о ней — нет. Также как и с "нормальным", ежедневным общением — мы не задумываемся о том, как и с помощью каких слов это делается.
Поэтому впервые за время открытия рассылок, решил поинтересоваться, что думают теоретики по поводу явления блатного арго, как выражения уголовно-тюремной субкультуры (то, о чем мы с вами беседуем, оказывается, называется по науке именно так). Как оказалось, имеется немало словарей воровского арго, в том числе он-лайн, есть свои специалисты.
Цитата с www.aferism.ru: "Уголовный жаргон стали изучать еще в царской России (так, В. Трахтенберг, составивший "Жаргонъ тюрьмы", г. Санкт-Петербург, 1908 год, сам был первостатейным мошенником и продал правительству Франции рудники в Марроко, которых никто и в глаза не видел). Ряд статей и монографий увидел свет в первые годы Советской власти. Позже исследовать феню считалось дурным тоном, и она печаталась лишь в справочниках Министерства внутренних дел сугубо для служебного пользования. В 1982 году во Франкфурте-на-Майне издательство "Посев" выпустило "Словарь Арго ГУЛАГа" под редакцией Б. Бен-Якова. Тогда же появилось и нью-йоркское издание "Словаря блатного жаргона в СССР". Спустя год, в Нью-Йорке В. Козловский выпустил "Собрание русских воровских словарей" в четырех томах. В начале 90-х "блатную музыку" начали печатать и в России".
Здесь же надо отметить знаменитого француза Жака Росси, 21 год "оттарабанившего" по островам ГУЛАГА, написавшего фундаментальный "Путеводитель по ГУЛАГу" — нечто похожее на толковый словарь лагерной жизни и лексики. Кстати, умер Росси летом этого года в возрасте 95 лет. Не так и далеко от нас те времена…
Отмечу также, что ничего из вышеприведенного читать не довелось, привожу вам это в качестве общей информации из разных источников без своих комментариев. Может когда и почитаю…
Также среди корифеев жанра надо обязательно вспомнить Фиму Жиганца (в миру Александра Сидорова), — как я понял, одного из наиболее авторитетных исследователей фени, автора словарей и трудов по истории воровского мира России, журналиста, поэта и переводчика, в том числе, классической поэзии на блатной жаргон (есть, оказывается, и такие переводы).
Есть, оказалось, даже писатели и поэты, пишущие на фене, как например:
"Поэт, отчаянный босяк, гуляка и романтик ХV века Франсуа Вийон, который создал одиннадцать баллад на языке французских уголовников — кокийяров. До сих пор даже в самой Франции эти тексты до конца не переведены на "нормальный" литературный язык и не поняты". (Фима Жиганец)
Так что, как видите, уголовный жаргон — явление не только российское и не только современной нам эпохи. Своя блатная феня есть практически в любом языке, где имеются криминальные прослойки и сообщества. А имеются они везде и имелись всегда. И, насколько я понимаю — будут и в будущем.
А теперь несколько собственных замечаний.
Пользующихся феней можно разделить на две основные группы — соответственно двум основным группам обитателей тюрьмы — братве и остальным, т. н. пассажирам (подробнее об этом я писал во втором выпуске этой рассылки). Для первых это как родная стихия, это носители языка, для вторых — это скорее иностранный язык, который они изучают по необходимости. Первые иногда и не умеют выражать свои мысли по-другому. Они думают на фене. Вторые зачастую достаточно быстро начинают ее понимать, но вот пользуются с трудом, обычно только для обозначения понятий, специфических для тюрьмы и блатного мира, и отсутствующих в вольной жизни.
Есть и немаленькая прослойка так называемых наблатыканых — представители второй группы, своим поведением и языком стремящиеся "проконать" под блатных. Уважением они не пользуются ни у первой группы, ни у другой, по, я думаю, понятным причинам. Но, из-за агрессивного поведения, связанного со страстным желанием отказаться от своего "происхождения" и утвердиться в другом, в их глазах более высоком, "классе", они играют не последнюю роль в жизни тюрьмы, являясь, обычно, инициаторами беспредела, конфликтов, интриг.
Назвать феню полноценным языком, конечно же, не представляется возможным. Она скорее сродни профессиональному жаргону. С уже упоминавшегося мною великолепного сайта Александра Захарова www.aferism.ru приведу такой фрагмент:
"Владимир Даль назвал уголовный жаргон "блатной музыкой", которую в прошлых столетиях сочиняли "столичные мазурики, жулики, воры и карманники". Жаргон (феня) возник из языка офеней (коробейников) и напоминает языки некоторых этнических групп, в том числе африканских и греческих. Некоторые исследователи считают, что в седьмом веке на Руси проживал офенский народ, исчезнувший почти бесследно и оставивший о себе память лишь в русских былинах. Археологи не отрицают эту версию, но и прямых подтверждений пока не найдено.
Язык офеней передавался поколениями, и вскоре его стали употреблять нищие, бродячие музыканты, конокрады, проститутки. Феней не просто общались, ею шифровали устную и письменную информацию, стремясь утаить смысл от лишних глаз и ушей. Жаргон вошел в воровские шайки, остроги и темницы, проник на каторгу. Их коренные обитатели даже отвыкали от родной речи, путая слова и выражения."
Феня также не однородна. Свои оттенки, особенности лексики имеет каждая тюрьма и зона. Различаются немало западные, южные и восточные "диалекты". На Украине миска называется нифель, в России — шлемка. В одних местах камерный стол зовут дубок, в других — общак. И таких примеров немало. Кроме того, каждая преступная профессия — карманники, домушники, фармазонщики, кидалы и т. п., имеют свой специфический словарный запас.
Феня несет и опознавательную функцию в преступной среде, позволяющую отличать своих и чужих. Академик Дмитрий Лихачев в статье "Черты первобытного примитивизма воровской речи" (с того же сайта www.aferism.ru) писал: