— Как рубану человека!

— Как же это можно рубануть человека?

— Не человека — буржуя!

— Тетенька, вы очень красивая.

— Да что же во мне красивого?

— Очки и тюбетейка.

— …Жили-были царь и царица, а у них был маленький царёныш.

— Кто красивее — папа или мама?

— Не буду вам отвечать, потому что не хочу обижать маму.

— Достань мне луну, хоть надкушенную!

— У нас бабушка в деревне всех петушков перерезала. Пусть теперь сама яйца несет.

— Папа, какие милиционеры смешные! Он мне говорил вы, как будто меня несколько!

Впрочем, дети очень скоро научаются понимать, что слово «вы», обращенное к одному лицу, знаменует собою учтивость.

— Нинка выдра, выдра, выдра! — кричит пятилетняя Маша.

Ее сверстнице Клаве такое ругательство кажется слишком уж вежливым.

— Надо не выдра, а тыдра, — поучает она.

— Тыдра, тыдра, тыдра! — дружно кричат они обе.

Нина не выдерживает и в слезах убегает.

Вырвали зуб.

— Пусть он теперь у врача в банке болит!

Нормы поведения, внушаемые взрослыми детям, воспринимаются детьми как универсальные правила, равно обязательные для детей и животных.

— Бабушка, смотри, какие утки глупые — сырую воду пьют из лужи!

Девочка, живущая на юге, угощает виноградом козу и все время кричит ей:

— Плюнь косточку!

Мы уже видели, что малый ребенок далеко не всегда отличает вещь от того слова, которым эта вещь обозначена.

То же происходит и с рисунками: изображенные на них существа воспринимаются ребенком как живые.

Владику было полтора года. Ему прочитали басню «Ворона и Лисица» и показали иллюстрацию к ней. Он пожалел несчастную ворону, которая осталась без сыра. Когда через две-три недели к завтраку был подан голландский сыр любимое лакомство Владика, — он побежал за книжкой, отыскал тот рисунок, где изображена ворона с открытым клювом, и, тыча вороне сыр, стал приговаривать:

— На, ворона, кушай сыр, кушай!

В детском саду воспитатель показывает детям картинку. На картинке изображен мальчуган, который убегает от разъяренного гуся; вдали домик, окруженный деревьями.

Пятилетняя девочка берет указку и сильно стучит по домику.

— Я стучу, — поясняет она, — чтобы мальчику скорее открыли, а то его гусь укусит.

В другой раз воспитатель показал тем же детям картинку, на которой нарисована спящая женщина, а рядом ее дочь, вся в слезах: играя, она поцарапала руку.

Девочка, всмотревшись в картинку, начинает тыкать указкой в спящую:

— Мама, просыпайся: жалко девочку.

Двухлетней Кате очень понравилась картинка, изображавшая козликов на зеленой лужайке. Она стала тянуть маму за руку:

— Пойдем туда в картинку, к козликам!

Наташа принесла в детский сад корейскую сказку «Ласточка».

В книге есть картинка: к птичьему гнезду подбирается злая змея.

Увидев картинку, приятель Наташи, пятилетний Валерка, набросился на змею с кулаками.

— Не бей! — закричала Наташа. — Я уже побила ее дома.

На картинке нарисован бегемот, бегущий за мишкой. Трехлетняя Саша прикрыла медведя ладонью, чтобы бегемот его не догнал.

Глядя на лысого:

— Почему у тебя так много лица?

Увидел в Зоопарке полосатую зебру:

— Лошадь в тельняшке.

Сережа Сосинский с философским уклоном ума:

— Когда я сплю, мне кажется, что меня нигде нет: ни в одной постели, ни даже в комнате. Где я тогда, мама?

— Мама, а можно спать назад?

— Как — назад?

— Утром уснуть и проснуться вчера вечером?

Сын учителя, пятилетний Валерий:

— Пушкин сейчас живет?

— Нет.

— А Толстой?

— Нет.

— А живые писатели бывают?

— Бывают.

— А их кто-нибудь видел?

Это напомнило мне один эпизод, приключившийся лет тридцать назад. Меня знакомят с пятилетней Ириной.

— Это, Ирочка, писатель Чуковский.

Та спрятала руки за спину и засмеялась, как человек, хорошо понимающий шутку.

— Чуковский давно умер.

Когда же меня пригласили к столу, она окончательно уличила меня в самозванстве:

— Ага! Разве писатели кушают?

В автобусе мальчик четырех лет сидит на руках у отца. Входит женщина. Мальчик, желая быть вежливым, вскакивает с отцовских колен: