Ночью Нефед Степанович задремал в кухне на сундуке. Его уже шесть дней не вызывали в депо: он полагал, что в сегодняшнюю ночь ему не миновать поездки, и ожидал шагов вызывальщика на лестнице.

В час ночи в кухню вошла Фрося со сложенным листом бумаги в руке.

– - Папа!

– - Ты что, дочка?
– - Старик спал слабо и чутко.

– - Отнеси телеграмму на почту, а то я устала.

– - А вдруг я уйду, а вызывалыцик придет?
– - испугался отец.

– - Обождет, -- сказала Фрося.
– - Ты ведь недолго будешь ходить... Только ты сам не читай телеграмму, а отдай ее там в окошко.

– - Не буду, -- обещал старик.
– - А ты же письмо писала, давай заодно отнесу.

– - Тебя не касается, что я писала... У тебя деньги есть?

У отца деньги были; он взял телеграмму и отправился. В почтово-телеграфной конторе старик прочитал телеграмму: мало ли что, решил он, может, дочка заблуждение пишет, надо поглядеть.

Телеграмма назначалась Федору на Дальний Восток: "Выезжай первым поездом твоя жена дочь Фрося умирает при смерти осложнение дыхательных путей отец Нефед Евстафьев".

"Их дело молодое!" -- подумал Нефед Степанович и отдал телеграмму в приемное окно.

– - А я ведь видела сегодня Фросю!
– - сказала телеграфная служащая.
– Неужели она заболела?

– - Стало быть, так, -- объяснил машинист.

Утром Фрося велела отцу опять идти на почту -- отнести ее заявление, что она добровольно увольняется с работы вследствие болезненного состояния здоровья. Старик пошел опять, ему все равно в депо хотелось идти.

Фрося принялась чинить белье, штопать носки, мыть полы и убирать квартиру и никуда не ходила из дому.

Через двое суток пришел ответ молнией: "Выезжаю беспокоюсь мучаюсь не хороните без меня Федор".

Фрося точно сосчитала время приезда мужа, и на седьмой день после получения телеграммы она ходила по перрону вокзала, дрожащая и веселая. С востока без опоздания прибыл транссибирский экспресс. Отец Фроси находился тут же на перроне, но держался в отдалении от дочери, чтобы не мешать ее настроению.

Механик экспресса подвел поезд к станции с роскошной скоростью и мягко, нежно посадил состав на тормоза. Нефед Степанович, наблюдая эту вещь, немного прослезился, позабыв даже, зачем он сюда пришел.

Из поезда на этой станции вышел только один пассажир. Он был в шляпе, в длинном синем плаще, запавшие глаза его блестели от внимания. К нему побежала женщина.

– - Фро!
– - сказал пассажир и бросил чемодан на перрон.

Отец потом поднял этот чемодан и понес его следом за дочерью и зятем.

На полдороге дочь обернулась к отцу:

– - Папа, ступай в депо, попроси, чтобы тебе поездку дали, -- тебе ведь скучно все время дома сидеть...

– - Скучно, -- согласился старик, -- сейчас пойду. Возьми у меня чемодан.

Зять глядел на старого машиниста.

– - Здравствуйте, Нефед Степанович!

– - Здравствуй, Федя. С приездом.

– - Спасибо, Нефед Степанович...

Молодой человек хотел еще что-то сказать, но старик передал чемодан Фросе и ушел в сторону, в депо.

– - Милый, я всю квартиру прибрала, -- говорила Фрося.
– - Я не умирала.

– - Я догадался в поезде, что ты не умираешь, -- отвечал муж.
– - Я верил твоей телеграмме недолго...

– - А почему же ты тогда приехал?
– - удивилась Фрося.

– - Я люблю тебя, я соскучился, -- грустно сказал Федор.

Фрося опечалилась.

– - Я боюсь, что ты меня разлюбишь когда-нибудь, и тогда я вправду умру...

Федор поцеловал ее сбоку в щеку.

– - Если умрешь, ты тогда всех забудешь, и меня, -- сказал он.

Фрося оправилась от горя.

– - Нет, умирать неинтересно. Это пассивность.

– - Конечно, пассивность, -- улыбнулся Федор; он любил ее высокие, ученые слова. Раньше Фро даже специально просила, чтобы он научил ее умным фразам, и он написал ей целую тетрадь умных и пустых слов: "Кто сказал "а", должен говорить "б", "Камень, положенный во главу угла", "Если это так, а именно так", -- и тому подобное. Но Фро сама догадалась про обман. Она спросила его: "А зачем после буквы "а" обязательно говорить "б", а если не надо и я не хочу?"

Дома они сразу легли отдыхать и уснули. Часа через три постучал отец. Фрося открыла ему и подождала, пока старик наложил в железный сундучок харчей и снова ушел. Его, наверно, назначили в рейс. Фрося закрыла дверь и опять легла спать.

Проснулись они уже ночью. Они поговорили немного, потом Федор обнял Фро, и они умолкли до утра.

На следующий день Фрося быстро приготовила обед, накормила мужа и сама поела. Она делала сейчас все кое-как, нечисто, невкусно, но им обоим было все равно, что есть и что пить, лишь бы не терять на материальную, постороннюю нужду время своей любви.