Он посмотрел вбок, на Таню, и понял, что она испытывает нечто похожее — смотрит в затылок Валерия, а лицо у нее такое, что вот сейчас заплачет. Николай Петрович положил свою ладонь на ее руку, лежащую рядом, на сидении, слегка сжал ее.

Так, молча, они ехали еще некоторое время: шофер усердно орудовал рулем и педалями, ему никак не удавалось попасть на «зеленую волну» — только подлетал к светофору, как вслед за желтым вспыхивал красный свет, приходилось резко тормозить. Он ворчал, что вот, «наставили светофоров, ездить невозможно», потом опять рвал с места и опять застревал на перекрестке.

— Это новый проспект, — сказал Николай Петрович, чтобы прервать тягостное молчание, — его недавно пробили, соединили три улицы, и теперь можно проехать через весь город напрямик.

Валерий никак не реагировал, молча смотрел вперед, прямо перед собой.

— А раньше в объезд приходилось… — добавил Николай Петрович упавшим голосом.

— В объезд поедем, — вдруг зло сказал шофер и свернул в боковую улочку, машина запрыгала по ухабам. — Будет дальше, но быстрее. Идет? — он обращался к Валерию, видно считая его хозяином положения.

— Как вам будет угодно, шеф, — впервые отозвался Валерий, — мне все равно.

Машина стала юлить по боковым улицам чертыхаясь, шофер бешено вертел рулем, кидал машину из одного про улка в другой, шарахались испуганные пешеходы. На одном из таких рискованных виражей заметалась на мостовой старушка с кошелкой-коляской, которую она тол кала перед собой.

— Что, бабка, на тот свет торопишься?! — крикнул ей таксист, круто притормозив перед самой коляской. Старушка хотела что-то сказать или крикнуть, но не могла, только беззвучно хватала ртом воздух.

Таксист объехал ее, помахал рукой, засмеялся. Николай Петрович увидел в зеркале, как чуть ухмыльнулся Валерий:

— Лихо ездите, — не выдержал Светланов, — так и до беды недалеко.

Шофер насмешливо глянул назад, шевельнул челюстью, но ничего не сказал, рванул машину в сторону.

Они выехали на шоссе. Это было продолжение того же проспекта, но светофоры здесь уже не стояли на каждом перекрестке, самую оживленную часть города они проехали, шоссе вело к противоположной окраине.

Машина шла ровно, на хорошей скорости, чуть покачиваясь, и настроение у водителя заметно улучшилось. Он включил приемник, послышалась тихая музыка.

Вот это большое здание с якорями — мореходное училище, — заговорил Николай Петрович, подавшись вперед, приблизив лицо к щеке Валерия, — а вон то, следующее — телецентр, — во-он башня, видишь? — он вытянул руку с выставленным указательным пальцем и вдруг отшатнулся от улюлюкающего, визжащего, ревущего грохота, ударившего в лицо, — это Валерий включил свой магнитофон.

Машина остановилась у высоких решетчатых ворот, за которыми был виден старинный парк, высокие мощные деревья. Сквозь листву просвечивали белые трехэтажные корпуса.

Вот здесь, — сказал Николай Петрович, — приехали.

Шофер как-то присмирел при виде этих ворот и этого парка. Или, может быть, тяжелая черная вывеска под стеклом, с названием санатория, произвела па него впечатление. Во всяком случае, он вдруг перестал спешить и о чем-то задумался, Глядя сквозь прутья решетки в сторону парка.

На счетчике было четыре рубля двадцать копеек. Николай Петрович чуть замешкался» у него было три рубля, остальное он набирал мелочью. Пока набирал, Валерий уже вышел из машины, достал из багажника свой чемоданчик и остановился чуть поодаль, разглядывая высокую металлическую ограду, ворота, вывеску.

— Возьмите, — Николай Петрович протянул деньги водителю.

Но тот покачал головой:

— Не надо, уже рассчитались.

— Как это? Когда?

— Молодой человек рассчитался… — водитель кивнул в сторону, где стоял Валерий.

Николай Петрович так и застыл с протянутой рукой, ему вдруг стало невыносимо жарко.

— Как нехорошо получилось! Ну зачем же вы…

— Успокойся, пожалуйста, — прошептала Таня. — Пойдем.

Они вышли, остановились возле Валерия, и все трое почему смотрели, как осторожно разворачивается на шоссе машина. Шофер выехал на противоположную сторону, посигналил за чем-то, помахал рукой и уехал.

Стало совсем тихо. Только слышно было, как шумят деревья в парке.

— Пойдемте, — сказал Николай Петрович. Он поднял с земли чемодан Валерия и ждал. Парнишка стоял на самом краю дороги, смотрел в ту сторону, куда укатила машина, оранжевая рубаха резким пятном выделялась на темной, лоснящейся полосе гудрона.