Каждый раз дул противный ветер, и никто не появлялся! В Кибероне тоже ждали графа д’Артуа, а он прохлаждался в Лондоне.

Герцог Беррийский[6], как говорили, был более рыцарем, но именно потому-то и не решался объявить себя законным наследником, не будучи им в действительности. Герцог Энгиенский поплатился за всех без своего ведома, помимо своего желания. Он убит… Знал ли что-нибудь он?

А этот белокурый юноша, разъезжающий по дорогам Франции в белом мундире, под именем Гранлиса, этот сын Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты… Какая странная судьба, какое роковое сцепление обстоятельств! Что можно сделать для него, которого все отвергают, которому все изменили? Он вычеркнут из числа живых и отказывается действовать сам ради каких-то неизвестных соображений… Как вывести его на свет Божий и надеть ему на голову трижды отнятую у него корону? Бедный принц! Те, кто спас ему жизнь, вместе с тем предали его гражданской смерти».

Так размышлял под сенью леса Бруслар. Горькое чувство все более поднималось в его душе, им овладевало невольное желание оставить свою неблагодарную борьбу, бросить всех этих принцев-королей на произвол судьбы. Его легендарная преданность пошатнулась… Он почувствовал непреодолимое желание покоя и отдыха среди природы, вдали от кровавых столкновений, от лжи и обмана… Да, перестать быть Брусларом, превратиться в простого крестьянина.

Прошел целый час. Отдохнувший шуан поднялся и снова отправился в свой неведомый путь.

Наступил бледный рассвет, когда Бруслар подошел к деревне Вье-Мулен, состоявшей из десяти-двенадцати убогих избушек, сгруппировавшихся около первобытной, полукаменной церкви.

Бруслар постучал в дверь первой от дороги избушки условным стуком. Она немедленно отворилась, и путник вошел в дом. Минут через двадцать он вышел оттуда переодетый крестьянином, с бородой, покрытой пылью почти добела, в старой зеленой шляпе, надвинутой на глаза, в грязной и желтой, выцветшей блузе, в заплатах и дырах.

Из сарая выкатили старую повозку, куда запрягли такую же старую, белую лошадь. Бруслар сел в тележку, нагруженную дешевыми овощами, взял веревочные вожжи, щелкнул кнутом и шагом поехал со двора. Крестьянин, вышедший за повозкой, кричал ему вслед:

— Счастливого пути, хозяин!

Жалкий экипаж со скрипом покатился по дороге, а широкоплечий шевалье Бруслар плотно сидел в нем, между кочанами капусты.

Деревня просыпалась: где-то залаяла собака, ей ответили другие, запел петух, за ним другой… Солнце вышло из-за леса; птицы приветствовали его единодушным пением.

Бруслар ехал задумавшись, еще сильнее ощущая желание покоя и отдыха, забыв на время свои тревоги и сомнения…

Стук лошадиных подков вывел его из задумчивости. Он выпрямился и принял умышленно грубый и наивный вид.

Показались два всадника, покрытые пылью от долгой езды, как будто они скакали всю ночь… Бруслар сейчас же узнал их.

— Иммармон, Прюнже! — проворчал он. — Они, конечно, ищут принца.

Всадники остановились около него.

— Эй ты, старина! — крикнул Иммармон. — Откуда ты едешь?

— Из Вье-Мулена, ваша милость.

— Ты никого не встретил дорогой? — продолжал виконт.

— Решительно никого, — ответил «старина».

— Спасибо! Прощай!

— Мое почтение, прекрасные господа!

Оба всадника исчезли в облаках пыли, а Бруслар продолжал про себя: «Рано они поднялись на ноги, и место не особенно подходящее… Сейчас они наткнутся на драгун, будет потеха! Тем лучше, это окончательно спутает следы… Ну, едем дальше, старина!..»

Шуан громко рассмеялся, старая лошадь попробовала перейти на рысь, и тележка загромыхала, скрипя всеми своими сочленениями. Картофель запрыгал в мешке, кочан цветной капусты выкатился на дорогу, увлекая за собой две репы…

Бруслар, играя свою роль, хотел с ворчанием слезть на землю, чтобы поднять свой товар, как вдруг из кустов раздался звонкий женский голос:

— Подождите, дедушка, я подберу вам ваших беглецов, а потом мы с вами потолкуем.

На дорогу вышла красивая девушка, одетая служанкой из богатого дома; она обеими руками раздвигала ветки кустов, оберегая свое слишком белое лицо от старых колючек. Бруслар поздравил себя в душе, что так старательно играл свою роль.

Девушка легко перебежала дорогу, подняла скатившиеся овощи и, смеясь, подошла к повозке. Подавая Бруслару его товар, она весело сказала:

— А теперь за труды, в награду, позвольте мне сесть с вами в тележку; я могу сесть на репу — ей ничего не сделается.

— Ладно, — сказал Бруслар, рассматривая свою новую знакомую.

«Ты такая же служанка, как я огородник, — думал он. — Какие глаза, цвет лица, какая фигура под ситцевым платьем! Нет, это просто принцесса, играющая в поселянку, это ясно».

— Куда вы едете? — спросила она.

— В Суассон.

— К вечеру вы туда доедете?

— Может быть… Мы стары, но делаем, что можем…